Византийский двор

Возникла идея – экономить на всем и купить инструменты со своих зарплат. Трое торжественно поклялись: все заработанные деньги, до копейки, сдавать в общий фонд. Юрка сам предложил это. Надо сказать, щедростью он не отличался, скорее, был прижимист. Если давал взаймы хоть полтинник, то рано или поздно напоминал о долге. Владу эта черта в Юрке никогда не нравилась. Но ради инструментов Юрка был готов снять с себя и последнюю рубашку.    

Надежды на собственный фонд себя, однако, не оправдали. Зарплата начинающих слесарей, к тому же не шибко работящих, была очень низкой, а у Сашки – из-за прогулов – вовсе мизерной. Помимо всего, деньги в стране обесценивались на глазах, а цены на электронику и музыкальные инструменты так же быстро росли. Очень скоро стало очевидным, что они не соберут нужной суммы и до второго пришествия. Поэтому, по настойчивым предложениям Сашки, все собранное быстренько пропили. 

Влад и Сашка уже смирились, что концерт отыгран и мечту о новой рок-группе мирового масштаба придется похоронить. Вслух они этого еще прямо не высказывали, обходились намеками. Юрка же такую пораженческую мысль допустить не мог.

Оно и понятно: он ощутил вкус сцены. Прикоснулся легонько к тому, что называется славой и лаврами артиста. Его полюбила «божественная Юлия».    

Сцена, гитара, микрофон... Он почувствовал себя в шоу, как рыба в воде. И вот эту рыбу выбросили на берег...

Весенний призыв в армию они проскочили: Влад и Юрка прошли в военкомате медкомиссию, но их почему-то больше не вызывали, а Сашку от военкомата отправили на курсы водителей.

Сашка курсы посещал со скрипом, а все свободное время пропадал в Голосеевском лесу с хулиганьем, еще и друзей туда водил. Манила Сашку блатная романтика. Казалось, очень хочет Сашка очутиться на настоящих нарах, потрогать их, насколько они жесткие.

Когда они жили музыкой, эта хулиганская сторона Сашки стушевалась, ушла в тень. Теперь же Сашка-пианист и муз-консультант сам ушел в тень, если исполнял что-то, под гитару или на фортепиано, то в основном по пьяне, какую-нибудь блатную задушевную песню, вроде:

«В долине гаснущих светил

Судили парня молодого,

За то, что молод и красив,

За то, что сделал много злого...»

И столько души вкладывал Сашка в эти песни, будто пел о себе самом, несправедливо осужденном «в долине гаснущих светил».

Влад стал подумывать, не попробовать ли поступить в институт? Может, судьба дает ему шанс? Да, нужно поменьше тратить времени на пьянки и гулянки, выбрать институт и подготовиться к экзаменам. Чем черт не шутит – авось и поступит куда.   

Юрка же разрывался между рутинной работой в депо, поисками продюсера и альковом «божественной Юлии». О своих отношениях с Юлией он не распространялся и ни в какие подробности друзей не посвящал. Но было видно – влюблен! Малейшее упоминание о Юляше, как называл ее Сашка, вызывало на лице Юрки самое трогательное выражение. При имени «Юлия» он тут же становился смущенным, застенчивым. Лишь по вздохам, исторгаемым из его груди, можно было догадаться о том блаженстве, какое он испытывает с ней.         

                                                        ххх

...Сидели в квартире Влада, родители его ушли в гости. Сперва вдвоем с Сашкой, пили винчик. Обсуждали лесных бандюганов, болтали о работе и вообще – за жизнь. Сашка любил помудрствовать о разных вещах и считал Влада тоже в высшей степени философом.  

Неожиданно нагрянул Юрка. Злой, потерянный. Жалкий. Желваки дергались на его лице. Сашка, посмотрев на друга, щедро налил ему в стакан.

– Глотни, Юрок, на сердце сразу полегчает, – посоветовал он. Догадался сметливый Сашка, что Юркина бледность лица и злой, сверкающий взгляд, и нервное перебирание пальцев, не знающими, за что схватиться, связаны с «божественной Юлией». По всему видно, что дала она нашему Юрчику от ворот поворот. Вот стервоза.      

Юрка выпил залпом и сразу налил второй стакан. Сашка понимающе кивнул, взял в руки гитару и, аккомпанируя себе, запел:      

– «Ах, зачем эта ночь

Так была хороша-а...»

– Ладно, не грусти. Еще помиришься с ней, – успокоил друга Влад, наливая и себе. 

Быстро осушили одну бутылку, осушили вторую. Хорошо пошло. Бывает, знаете, когда пьется, под настроение, когда булькает винчик. И все так складывалось, так удачно легли карты: свободная допоздна квартира, в кармане – деньги полученной накануне зарплаты. Деньги хоть и не крупные, не миллионы, но на хорошую выпивку хватит с лихвой. И у друга – рана сердца, разбитая любовь...      

Короче, вскоре на столе в квартире Влада стояли еще три только что купленных в ларьке бутылки вина. 

– Наливай.

Юрка не пьянел. Во всяком случае, по нему видно не было. Хотя пил много, небрежно, вино красными струйками стекало с его подбородка, капало на рубашку и белые джинсы.

Он взял гитару Влада и с отчаяньем стал бить по струнам. Так ему было больно, что даже лицо кривил:

– «Иди сквозь буран, 

Лети сквозь туман...»

Лопнула с визгом первая струна. Взметнулась в воздух оборванным концом, но Юрка словно и не замечал этого, продолжая концерт. Жилы на его шее вздулись и лицо перекосилось. Впрочем, лица-то и не было – только разинутый рот и сверкающие глаза: