Византийский узел

Потрудившийся за день Ярило готовился уйти на покой, уступая место ночному светилу, когда Монзырев, увидав на берегу небольшое рыбацкое селеньице, состоявшее из восьми избенок да десятка сараев, приказал размещаться на ночь. Ратники сходили с лошадей, разминая затекшие за день конечности, ставали табором, заполонив все пространство близ населенного пункта, разводили костры, ставя на них походные казаны, поили и купали лошадей. Не так-то просто обиходить животину после марша, наладить жизнь на привале для воинства численностью более полутысячи бойцов. Андрей выставлял караулы, Олесь рассылал наворопников вниз по реке. Сам Монзырев, вместе с Михаилом прошелся по деревне, оглядев хозяйство рыбаков, да и не деревня была это вовсе при близком-то рассмотрении, а легкие постройки-времянки под камышовой кровлей, да шалаши, оставшиеся с прошлого года. Спустились к заливу реки. Увидев подошедших витязей, от костра, горевшего у самой воды, поднялись смерды, дед, двое взрослых мужчин и двое отроков, лет по двенадцать-тринадцать.

– Вечер добрый, – первым поздоровался Монзырев.

– И вам, витязи. Коль не побрезгуете, милости просим поснидать с нами ухой, – ответил дед, весь седой, со шрамами на лице и серьгой в виде кольца, вдетой в левое ухо.

– Почему, нет. Спасибо за приглашение. Мы не откажемся от еды, только вот сполоснемся в реке, дорога была длинной, надо бы смыть с себя пыль и пот.

– Ага, тогда мы вас обождем.

Сбросив на траву у костра железо и одежду, оба – и Монзырев и Мишка – вошли в холодную весеннюю воду Днепра, быстро окунулись с головой и, немного проплыв, загребая воду руками, повыскакивали на берег.

– Ах, хорошо! – воскликнул Мишка. – Батька, чем вытираться будем? Так высохнуть? Так ведь холодно. Замерзнем.

– Валуй, подай витязям холстину, – распорядился дед.

Один из мальцов встрепенулся, подбежал с отрезом серого небеленого, но чистого полотна, протянул его Монзыреву, однозначно признав в нем старшего.

– Спасибо, отроче… – Толик, взяв полотно, набросил его Мишке на глову. Сам ладонями согнал капли воды с крепкого голого тела, отжал длинный варяжский оселедец волос на бритой голове.

Подошли Андрей с воеводой и тремя ратниками, несшими попоны.

– Расстелите у костра и идите в свое подразделение, – велел ратникам Монзырев.

– Караулы расставлены и проверены, Николаич, – доложил Андрей.

– Хорошо, – одеваясь, кивнул Монзырев. – Так что, диду, угощаешь ухой?

– Так присаживайтесь до нас, поближе к костру.

Наваристая уха, в которой была лишь рыба да сухие травы, была явно недосолена, о чем Андрюха тут же спросил хозяев.

– Видишь ли, мил человече, мы люди небогатые, а соль она вещь дорогая, по цене сходни серебру, – произнес старик.

Вообще, сидя у костра, беседы с пришлыми воинами вел дед, остальные, оказавшиеся его сыновьями и внуками, жившими на Подоле – посаде, расположенном на неширокой полосе песка у подножия холмов, посаде, в котором селились ремесленники, рыбаки, пришлые торговые люди, не допускавшиеся за городские стены, – предоставили право говорить отцу и деду.

Андрей, хмыкнув в усы, снял с ремня вышитый кисет, наполненный желтоватыми крупного помола крупицами соли. Доброй щепотью посолил варево прямо в казане. Дед длинной деревянной ложкой размешал уху, зачерпнув, подул на горячий суп, остужая, отведал.

– Гм, да-а!

Андрей тоже попробовал.

– Ну, так это же другое дело, – констатировал он. – Давай, Гунарович, открывай свою баклагу, угостим хозяев медом, под уху он самое то.

Над рекой всходили звезды, светила луна, ветерок, хоть и южный, приносил к костру речную прохладу, потянуло запахом водорослей. По кивку деда мальцы-внуки подтащили к костру хвороста и веток побольше, подбросили в огонь. Языки пламени заструились по ним, почувствовал свежее угощение. Полилась неспешная беседа после трудового дня.

– По говору слыхать, вы не киевского корня, а еще по вышивке на рубахах, – глядя в лицо Монзыреву, произнес дед. – То, что выглядите как варяги, вводит в смущение, хотя природный варяг среди вас все ж есть.

Дед кивнул в сторону воеводы.

– Кривичи мы, отец, – ответствовал Монзырев. – А что, так уж и заметно, что не природные варяги?

– Далече вас занесло. А насчет «заметно», так это только для меня. Я ведь по молодости тоже в походы хаживал, навидался всякого. Небось, с князем к Царьграду желаете сходить?

– Имеется такое желание.

– С отцом его, Игорем Старым, я тоже в ромейском походе был. Еле ноги унесли, это уже десятка три годов прошло как.

– Расскажи, как там было? – попросил нетерпеливый Мишка.

Старик бросил взгляд в его сторону, вопросительно глянул на Монзырева. Толик, улыбнувшись, ответно кивнул старику. Задумавшись на время, будто вспоминая былое, определяя, с чего начать рассказ, старик заговорил:

– Той весной князь Игорь собрал большой караван судов. Я, тогда еще не старый, крепкий, воинский муж в сотне боярина Избра, отплыл от пристани Витичева. По речной дороге соединились с судовой ратью Киева. Глядя на морскую дружину, все понимали, что несдобровать ромеям, такого количества людин не собирал даже Олег Вещий.