Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

В середине XI в. произошло новое столкновение между Церквами, борьба на почве литературной и церковной продолжалась на этот раз не более года и привела к окончательному разделению Церквей. Первым открытым и достоверно известным актом этой борьбы было послание[2978] Льва, архиепископа Охридского, к Иоанну, епископу Транийскому, предназначавшееся для распространения с помощью Транийского епископа между другими латинскими епископами и для сообщения папе.[2979] По времени написания оно падает на последние четыре месяца 1053 г., хронологической гранью для него служат с одной стороны посещение Иоанном Транийским Константинополя, с другой — ответ на послание папы Льва IX. Первый факт, как ниже будет показано, имел место не ранее сентября 1053 г., последний — в самом конце 1053 г. Послание представляет главным образом интерес как памятник полемический и в этом отношении важно потому, что в нем впервые официально заявлено о разности между греками и латинянами по вопросу об евхаристийном хлебе, сообщившей преобладающий колорит последующей полемике. Патриарх Фотий совершенно не упомянул об этой разности, из чего видно, что в в. греки о ней не знали и что употребление опресноков до Фотия, как заметил еще иезуит Сирмонд, не было распространено на Западе.[2980] В историческом отношении послание важно как исходный пункт, как толчок к тому напряженному недоразумению, которое окончилось церковным разделением. При этом первостепенную важность имело то, как взглянули на послание на Западе.

На Западе без всяких колебаний признали виновником этого послания Константинопольского патриарха; папа Лев IX и кардинал Гумберт[2981] были убеждены, что оно написано совместно Михаилом Керулларием и Львом Охридским. Действительно, более чем вероятно, что инициатива исходила из Константинополя, что Лев поступал по предварительному соглашению с патриархом и по его внушению. В этом удостоверяет показание историка (хотя и затемненное некоторыми погрешностями), что патриарх Михаил возвел на Римскую церковь обвинение в опресноках и что ему помогал в этом (συνήςγει) Лев, архиепископ Болгарии,[2982] а еще более одновременное с обнародованием послания Льва поведение Керуллария в Константинополе. В это время Керулларий со своей стороны отправил послание к Доминику Градскому, или Аквилейскому (Венецианскому тоже), содержанием которого был вопрос об опресноках,[2983] и по поводу которого Доминик в конце того же 1053 г. или в начале 1054 г. счел долгом написать Петру Антиохийскому в том смысле, что на святую Римскую церковь напрасно взведено константинопольским клиром (παρά τοΟ της Κωνσταντινουπόλεως κλήρου) обвинение в нарушении церковного единства на том основании, что латиняне совершают Евхаристию на опресноках. «Мы охраняем церковное единение», — замечает Доминик и развивает далее свой взгляд на спасительность обоих обычаев — Восточной церкви, потому что он указывает на существо воплотившегося Слова, и Западной, потому что в нем скрывается указание на чистоту человеческой плоти, воспринятой Божеством.[2984] В это же время в Византии, по распоряжению патриарха, приняты были стеснительные меры против проживавших в столице латинян, державшихся опресноков. Хотя папа Лев IX,[2985] указывая на народную молву, на слухи, как на источник своих сведений о том, что Керулларий запер в Константинополе латинские храмы и монастыри, стал требовать замены опресноков квасным хлебом и подверг анафеме всех принимающих таинство Евхаристии на опресноках, однако же подвергать на этом основании сомнению самый факт административных репрессалий против латинян[2986] нельзя: в бытность в Константинополе папские легаты, без сомнения, имели возможность исследовать этот факт, — он подтвердился, и выяснилось, что патриарший сакелларий Никифор по своей должности заведующего монастырями был исполнителем патриарших мероприятий. Поэтому легаты занесли в акт отлучения, что Керулларий закрыл латинские церкви, словом и делом преследовал латинян, называя их азимитами и анафематствуя их, а в их лице апостольский престол; осуждение легаты произнесли не только над Керулларием, но и над исполнителем его велений сакелларием Никифором, который попирал ногами Евхаристию латинян.