Византийское наследство

А еще истинный византиец по своему изощренному коварству — провел «раздел» Польши на троих так, что австрийцам ничего не досталось в конечном итоге, пруссаки заняли только Поморье, а Россия заграбастала больше половины территории Речи Посполитой. Но, надо отдать должное — чуждых полякам, враждебно к ним относящихся жителей Белой и Малой Руси. И зачем то оставил номинально самостоятельными Великое княжество Литовское и воссозданное Галицийское королевство.

Император не только Всероссийский, но и Византийский по полному праву — она отдавала отчет, что ему сильно уступает как бывшая русская правительница. Иоанн Антонович за четыре года добился многого, и половина как раз из того, о чем сама Екатерина Алексеевна даже не помышляла, не ставила перед собой такой задачи.

— Вы рассматриваете Великое княжество Литовское и Галицийское княжество как своеобразный коридор между Российской империей и польским королевством, чтобы через них влиять на политику в европейских странах посредством вовлечения Польши?

— Не угадали дражайшая сестрица, — усмехнулся молодой император. И поощрительно добавил:

— Попробуйте еще раз.

— Через них вы хотите влиять на деятельность Польши, сделать поляков гораздо лояльнее к России, дружелюбнее, скажем так, и заставить их следовать в фарватере вашей политики?!

— Отчасти, я действительно добиваюсь этого, но это лишь меньшая задача, которая служит ключом к главной загадке.

— Вы не допустили окончательного раздела Речи Посполитой, исходя из желания — не иметь на своих границах Пруссию и Австрию, что неизбежно бы усилились за счет Польши?!

— Они только ослабели от такой подмоги, как поляки. И в долгосрочной перспективе был бы вполне приемлемый для России вариант. Лет так через сто, не раньше. Когда шляхта вкусила бы все прелести немецкого орднунга и увидела в русских своих спасителей, братьев и друзей. Но не через двести — поляки полностью лишились бы за этот срок своего самосознания и онемечились. Как это произошло с полабскими славянами — уже забыли про бодричей, лужичан, ободритах и прочих, а ведь после падения Арконы и пятисот лет не прошло.

— Вы правы — еще в Мекленбурге и Померании кое-где разговаривают на славянском говоре, но уже очень мало. Все стали немцами, их и отличить нельзя от немцев, как герцогов Мекленбургских…

— Все, да не все — я собираю в своей Померании, что скоро будет русским Поморьем всех немецких славян. И они станут моими самыми лучшими верноподданными — а немцев я переселю в Россию, как это начали делать вы. И здесь они тоже будут моими лучшими верноподданными!

— Вы сказали — Поморье?! Значит, действительно хотите склонить Мекленбург к союзу, как сделали с Голштинией. А еще выкупить у шведов их часть Померании. Но тогда лучше сделать это сейчас — если на трон взойдет кронпринц Густав — не получится. Он враждебен России!

— До трона нужно еще дожить, — глаза императора сверкнули недобрым огнем и тут же погасли. — Щенок враждебен не только России, но и Дании, обиделся, что датскую принцессу отдали за русского. Дернется — получит по первое число, и Фридрих помогать ему не будет. Пусть не надеется на помощь прусского короля. «Старый Фриц» далеко не дурак — теперь в войне против коалиции у него не будет шансов устоять.

— Вы правы, брат мой — шведам лучше продать Померанию вам, чем потерять ее в будущем. К тому же я имею сведения, что в риксдаге уже обсуждали этот вопрос — эти земли с Рюгеном приносят шведской короне одни сплошные убытки.

— Зато нам будет прибыль — это откроет еще одно окно в германские земли для нашей торговли. Да и Голштиния от союза с Россией уже никуда не денется — сразу потеряет южный Шлезвиг, где стоят мои войска. Да и ваш Йевер не вздумайте отдавать, моя королева — мы пристроим его очень хорошо, заверяю вас. Ведь он граничит с датским Ольденбургом — так или иначе все владения будут связаны одной цепью.

Фике внимательно слушала императора, одновременно восхищаясь им, и ужасаясь — вставать на пути этого человека очень не хотелось бы. Нет, она ему верный союзник, даже вассал, если говорить прямо, а потому женщине очень хотелось узнать о планах этого властителя больше. То, что она видела, поражало, но ведь наиболее удивительно потаенное.

— Я не угадала по поводу вашей снисходительности к Польше, так и не поняла, почему вы сохранили Польское королевство в период его ярко выраженной слабости.

— Да потому, что если приложить определенные усилия, то ваши слабости станут мнимыми. Самая главное — это вседозволенность для магнатов и всевластие шляхты! Уберите это — и у Польши останутся только сильные стороны. И вы уже начали это делать, дражайшая сестрица — я внимательно смотрю за вашими с королем действиями.

— И как вам они, кесарь?