Пригнали в Азов все подготовленные пароходы, у казачьих городков заблаговременно обустроили пристани, разбив речную дистанцию на участки по сто десять верст. И заготовив заранее большие запасы каменного угля — паровое машины были очень «прожорливы» на «черное золото», их конструкция еще далека от совершенства. Но этот недостаток искупался с лихвою двумя обстоятельствами — огромной грузоподъемностью связки буксир-баржа в 15–20 тысяч пудов, и относительно быстрым передвижением вверх по течению реки.
Охрану берегов взяли на себя казаки, но она являлась чисто символической и не нужной. Набегов ногаев и татар можно было не опасаться — их напрочь вывели шесть лет тому назад. А разбойников в этих местах совершенно не водилось — казаки сильно не любили криминальный элемент, уничтожая татей молниеносно.
В казачьих городках хлебосольные станичники встречали с большой помпой все царское семейство и сопровождающих. Ночь проводили на берегу, отдыхая от гула паровых машин. Ведь идти в темноте любому судну рискованно, а прожектора блестели отраженным зеркалами светом от ламп, очень слабым. А налететь на мель крайне неприятное занятие.
Опрятные и богатые дома принимали всех постояльцев, в глаза сразу бросилась зажиточность донских казаков. Ходить в походы «за зипунами» достаточно прибыльное занятие, но опасное — здесь смерть сопровождает на пути. Зато резко оживившаяся торговля, особенно с приходом на Волгу венецианцев, уже приносила казачеству определенный, постоянный и весомый доход — ведь главный маршрут грузопотоков пошел по их земле, «батюшка Тихий Дон» стал настоящим кормильцем.
Пароходы бесперебойно таскали дощаники по реке, а ночью на пристанях казачьи работники нагружали опустевшие ямы углем, пока уставшие от вахт кочегары забывались в коротком сне.
Таганрог превратился в важный перевалочный порт — в него хлынули потоком товары с Византийской империи и стран Средиземноморья. Обратные поставки были не менее существенны — зерно, воск, лен, продукция мануфактур и многое другое.
Грузы поднимались по Дону до Воронежа, а оттуда шли на Москву. Или до Калача — от пристани до Царицына была проложена линия конки. А уже на берегу Волги товары принимались на дощаники — пароходов на великой русской реке насчитывалось едва три десятка — их число требовалось значительно увеличить, как минимум на порядок.
Вот только мощностей всех четырех заводов — по одному в Воронеже и Туле, и двух московских, на которых изготавливали паровые машины «двойного действия», конструкции Ползунова, явно не хватало. Один-два «паровика» для каждого предприятия являлись ежемесячной нагрузкой, увеличить которую проблематично. Она и так едва выполнялась, причем брак весьма велик, несмотря на штрафные санкции.
Ничего не поделаешь — ремесленных школы только создавались, подготовленных мастеровых и работников хронически не хватало. Про мастеров и техников говорить не приходится — ежегодный выпуск нескольких сотен специалистов был каплей для растущего производства. Приходилось нанимать людей в Чехии и германских государствах, открывая везде настоящие вербовочные конторы.
Большую часть изготовленных паровых машин направляли на заводы и мануфактуры, а треть оставалась для речного судостроения. Ведь именно реки являлись с мая по октябрь главными торговыми артериями огромной Российской империи, по которым шли главные потоки грузов.
И это обстоятельство на корню «подрубило» все планы строительства паровозов, подготовленные Ломоносовым и переданные им в только созданную Коллегию путей сообщений. Несколько построенных экземпляров так и остались, по сути, опытными образцами, выпуск которых мог быть налажен лет через пять, после окончания постройки заводов в Петербурге, Нижнем Новгороде и Ярославле. На последнем и собирались наладить ежемесячный выпуск паровозов до двух штук в месяц. С надеждой довести лет через семь до полудюжины, в лучшем случае…
— Здесь тебе будет лучше, чем в любой карете, — Иоанн Антонович подмигнул супруге — вагон конки, запряженный двумя здоровенными битюгами, впечатлял. Настоящий домик из пяти саженей в длину и одной в ширину, изготовленный специально для «царского поезда», с мягкими диванами, столиками и шкафчиками. Есть удобная лестница на крышу — там прогулочная палуба и под тентом кресла с самоваром.
В таком можно ехать и ночами, останавливаясь на придорожных станциях для приема пищи, во время перепряжки лошадей, и посещения «нужных мест». А потому в сутки можно проехать до ста двадцати верст, такое расстояние в карете выматывало путешественников чрезвычайно — ухабы и ямы на русских дорогах известны повсеместно.
Линию двухпутной конки от Воронежа до Москвы через Тулу, в пятьсот верст, построили за три года, причем не по плану. Поторопились, когда стало ясно, что Константинополь теперь стал еще одной столицей резко увеличившейся в размерах империи…
Глава 9
Санкт-Петербург
Генерал-прокурор Сената
Князь Александр Вяземский
полдень 26 сентября 1774 года