Вижу вас из облаков

– Вы бы не разрешили. Вы оба слишком седые и мудрые. А нам можно. Juventus ventus![17] – щегольнула латынью. Улыбнулась обворожительно. Обняла. Попросила ласково: – Ну, спаси уж меня! Первый раз, что ли!

Не мог он на нее долго злиться.

Да и против несимпатичного Жениного мужа кое-что имелось. Приберегал информацию до развязки, полного понимания ситуации. Но раз развела Татьяна самодеятельность, тузом из рукава придется пожертвовать.

– Все, хватит перед глазами маячить, – попросил Ходасевич. – Час ночи. Бери в комоде белье. Стели себе на кухне.

– Но если Максим…

– Забудь про него. И будь ласка, записную книжку мою подай.

Неприлично звонить после полуночи, но его бывший сослуживец нынче занимал должность руководителя службы безопасности крупной корпорации и к звонкам во внеурочное время привык.

* * *

Чудеса в его стариковской холостяцкой квартирке! На софе – мальчонка раскинулся. На кухонном диванчике шириной в пятьдесят сантиметров почивает (и очень даже сладко) падчерица, избалованная пятизвездочными отелями.

Сам Ходасевич, хотя методиками расслабления в любых условиях и в любом душевном состоянии владел в совершенстве, полноценным ночным сном решил пожертвовать. Пенсионерствует он давно, сил (и жирка лишнего) успел накопить изрядно. А согласно новейшим исследованиям докторов активная умственная работа тоже способствует похудению.

Выпил крепкого чаю, отгородился от Мити ширмой, чтобы свет мальчику не мешал, и взялся за Женин телефон, который вручила ему Татьяна.

Довольно странно, конечно, что аппарат практически без защиты. Или Сизова – с ее бэкграундом очень возможно! – держит «чистый» для сына с мужем, а секретный – для себя лично?

Набор папок оказался стандартным. Галерея, три мессенджера, несколько приложений, два мобильных банка (оба, разумеется, запаролены). Личная переписка скудная – муж, две подруги и четыре чата детских кружков и секций. С Максимом никаких губок или сердечек, все очень коротко, по делу и без теплоты. «Митю сможешь забрать? Форс-мажор на работе». – «Окей. Еда есть дома?» – «Только пельмени из морозилки. Сорри». – «Ничего. Я привык».

С подругами (или кто они ей?) общение довольно вялое. Гифки к праздникам, просят друг у друга 5 к. до зарплаты, в кафе на кофеек планируют выбраться, но никак не договорятся о дате.

Зато с Митей – хотя парню всего-то семь – общение постоянное, теплое, почти взрослое. Добрые слова, разумное сюсюканье, много фоток, смайлики – собаки и котики.

Ходасевич отмотал чат на девятнадцатое июня – день, когда Женя была в Донском. Вот они, две фотографии, про которые Танюшка рассказывала. Увитый диким виноградом старенький дом. Веселое селфи на фоне обшарпанной советской скульптуры. Максимально увеличил, вооружился лупой. Улыбается Женя, но в глазах тревога.

Бывший ученик позвонил еще до приезда Татьяны. Отчитался: в Донской он съездил. Жилой сектор отработал, и девушку на фотографии несколько человек опознали. Двое видели, как она бродила возле городской администрации, сидела в сквере напротив. А наиболее бдительная жительница утверждала: москвичка приезжала к Алевтине Георгиевне.

Алевтина Георгиевна – местная достопримечательность. Хотя общаться ни с кем не стремилась и о себе не рассказывала, пытливые умы выяснили: когда-то та заведовала родильным домом в крупном областном центре. И, пользуясь своей высокой должностью, организовала преступное сообщество. Осуждена за торговлю детьми. Отсидела.

Но зачем Женя с ней виделась, бывший ученик сказать не мог:

– Бабка – кремень. Ничего не знает, ничего не ведает. Никто к ней не приезжал. А если приезжал, о чем говорили, не помнит.

И добавил уверенно:

– Уж если я расколоть не смог, девушке твоей она точно ничего не сказала.

Но Валерию Петровичу почему-то представлялось: Женя бы так просто не отступилась. И что конкретно она пыталась узнать, тоже предполагал. Но хотелось бы получить своим догадкам хоть какое-то подтверждение.

«Интересно, – задумался Ходасевич, – а органайзер Женя вела?»

Нашел в ее телефоне календарь, открыл. На отдельных днях пометки. В основном встречи – «окулист Мите», «Данг – массаж».

Поездка в Донской никак обозначена не была. Но запись за этот день имелась. «Клеверный платочек!!!»

Ходасевич хмыкнул. Что бы это могло означать?

Ладно, надо передохнуть немного. Времени уже четыре утра, солнце рвется в квартиру сквозь неплотные шторы. Будь помоложе – и ложиться бы не стал, через час все равно вставать. Но возраст давал о себе знать.

Бдительный Арчи грозно зарычал, когда Ходасевич проследовал мимо Митиного дивана в ванную комнату. Внимательно следил, как полковник раздевается, ложится. И лишь когда тот угнездился в постели, снова поместил голову на лапы.

* * *

Сроду бы Максим не доверил сына абы кому. Как только Татьяна явилась в его дом впервые, потребовал предъявить паспорт, записал номер машины и сразу навел справки. Выяснил: москвичка. Не судима. С изрядным количеством собственности. Не замужем. Типичная, короче, волонтерша. Заняться нечем, вот и забивает свободное время благотворительностью.