Визит из преисподней

— Матерьялна ценност! — значительно повторил он, повысив голос. — Для сабантуй! Понял, дэушка? Поговорка знаешь: любопытнай Варвара на базар нос отрывай! Хе-хе-хе…

— Да ладно, больно нужен мне ваш склад! — Не стоит проявлять чрезмерное любопытство, а то он может что-то заподозрить… — Здесь можно спуститься вниз?

— Иды, иды, дэушка, можна! Майдан иды… Сабантуй приходы гуляй! — крикнул он уже мне вслед.

И пока я спускалась по петляющей между кустов едва заметной тропке туда, где деревья, расступившись, открывали путнику огромную лужайку, залитую солнцем и обжитую людьми, — он все стоял на одном месте и пялился вслед своими маленькими неприятными глазками…

Уже в самом низу я обернулась, будто провожая взглядом пролетевшую птичку. Хромого татарина не было! Только ветка рядом с примеченным мною стволом едва колыхалась… Ну точно — леший!

О том, чтобы незаметно побродить вокруг склада и рассмотреть его получше, теперь не могло быть и речи. Но я успела разглядеть, что на единственном окошке, выходящем на лесистый склон, нет решеток. Кто знает? Может, это нам пригодится…

Однако уезжать я не торопилась. Я разыскала еще главу Усть-Кушумской сельской администрации — бедовую деревенскую женщину средних лет, и взяла у нее небольшое интервью о подготовке к сабантую. Кажется, я начинаю входить во вкус журналистской работы. На этот раз я обнаглела настолько, что представилась корреспондентом «Тарасовских вестей». (Извинением мне может служить только то, что проделываю я это далеко не впервые.) Впрочем, для сельской местности риска практически никакого: это в прежние времена сотрудников единственной областной газеты в глубинке знали в лицо, а уж по фамилиям — и говорить нечего. А теперь, насколько я знала, штат «Вестей» обновляется чуть ли не полностью каждый год. (Правда, газета от этого лучше не становится — но это так, к слову…) Что касается такой мелочи, как служебные удостоверения, то у меня их имеется штук шесть — на выбор.

Кушумской администраторше Ольге Николаевне не пришло в голову поинтересоваться моим удостоверением. Она приняла меня доверчиво и хлебосольно, как в добрые старые времена. Пыталась угостить домашней наливочкой, но я, помня об осторожности, стояла насмерть. Даже начала опасаться, что она сейчас позвонит редактору «Тарасовских вестей» и попеняет ему, почему не предупредили о приезде корреспондентки — кушумцы смогли бы лучше подготовиться.

Мне еле удалось вырваться из цепких объятий Ольги Николаевны, пожелавшей лично познакомить корреспондентку с каждым местным талантом, которому предстояло блеснуть на сабантуе. Она выпустила меня только под клятву написать «большой и красочный» репортаж с самого события.

Главным для меня моментом в беседе с ней было то, что кирпичный склад на майдане арендует оргкомитет сабантуя, находящийся в областном центре. Договор аренды действует уже две недели, условия самые выгодные, и… «подписано — так с плеч долой». Ольга Николаевна понятия не имела о том, что там сейчас хранится и кто там работает. Вроде бы охраняют двое — татарин и русский, но оба они не местные.

С тем я и вернулась в город. Вообще-то не с пустыми руками, если считать, что отсутствие результата — тоже результат. Только почему-то все мои результаты за последние два дня были похожи на этот, как близнецы-братья! Или уж тайным замыслам моих врагов суждено «возмужать» окончательно?

Наконец, в довершение ко всему, во вторник поздно вечером ко мне нагрянул незваный гость — Гарик Папазян. И учинил форменный «допрос с пристрастием»: что-де мне известно о воскрешении Артиста из мертвых? Убийство Пфайфермана, от которого за версту несло Галантерейщиком, поставило на уши весь наш уголовный розыск. Конечно, Гарик тут же припомнил мой интерес к Артисту и прозрачный намек, что тот, возможно, и не сыграл в ящик. Тогда это показалось всеведущему старшему лейтенанту Папазяну не более чем бабской болтовней, но вот проходит всего несколько часов — и что же?! Его собственная хваленая информированность оказывается блефом, а бабская болтовня — очень похожей на настоящую информированность! И уж совсем невыносимо, что «какая-то баба и к тому же частный детектив» (надо было слышать, с каким презрением он это произнес!) пытается скрыть от него, мужчины и офицера милиции, важнейшую информацию, которая попала к ней не иначе как «дуром».

В общем, Гарик раскалился втрое против обычного. Естественно, он хотел знать все и немедленно: кто мой клиент, что за дело я веду и, главное, каким боком все это связано с Артистом. Я лепетала что-то насчет профессиональной этики и немужского поведения, но когда Папазян чуял «запах крови», такие пустяки сдерживали его не более, чем шелковые нитки — разъяренного быка. Он просто припер меня к стенке — кстати, и в самом буквальном смысле тоже. Да, теперь мне легко было представить себе, как Гарик в своих ментовских застенках выбивает признания из бедных уголовничков…