"Вкалывают роботы - счастлив человек..."

В детской фантастике тема человека и робота воплощалась с постоянством, достойным лучшего применения. Ситуация подмены роботом ученика-лодыря кочевала из сатирических стихов в школьные сочинения. В популярном телефильме «Приключения Электроника» (помните шлягер «Крылатые качели», строчки из которого вынесены в заглавие статьи?) ситуация была вроде бы та же. Но потом, как в любом хорошем кино, возникала тема гуманизации робота, поиска им смысла своей электронной жизни. Собственно говоря, это была всего-навсего метафора обычного процесса взросления ребенка, и конфликт человека и робота в данном случае был конфликтом инфантильности и сознательности. Чисто сказочный мотив очеловечивания, превращения робота Электроника в мальчика Элика зазвучал вполне органично, ведь в отличие от первоисточника — книги Е. Велтистова «Электроник — мальчик из чемодана» фильм был посвящен не науке кибернетике, а Детству. Единственный взрослый, не противоречащий условно-сказочной атмосфере, — профессор Громов в исполнении Н. Гринько, с лукавой усмешкой доброго волшебника иронизировал над взрослой непонятливостью: «Дети, в отличие от вас, просто знали, что Электроник невозможен, и создали его заново.»

Модель №9. Название: «Сигом» («Синтетический Гомо»). Класс: гуманоидный. Дата выпуска: 1979 г.

«Комплекс неполноценности» робота (по сути дела, унаследованный у творца) был заложен еще в Роберте. Электроник продемонстрировал инфантильный вариант проблемы. Еще одну попытку этот комплекс преодолеть предпринял Сигом из фильма «Под созвездием Близнецов» по сценарию И. Росоховатского.

Сигом тоже сбегает от своего создателя в мир, пытаясь постичь смысл существования. Его похождения явно имеют некое мессианское начало (исцеление больных, освобождение зверей из зоопарка, предсказание землетрясений), но в финале скатываются в мальчишескую строптивость — он обвиняет своего создателя в ограничении кругозора. Самая кибернетически совершенная модель стала самой слабой в художественном отношении. Монтаж стилизованно документальных кадров с комбинированными съемками был столь же эклектичен, как и соединение пустоватого детектива с назидательной философской притчей.

К сожалению, Сигом оказался последним из советских кинороботов. Потеря интереса к НФ в эпоху социальных катаклизмов отвратила кинематографистов от искусственных детей человека.

А жаль, ведь по справедливому замечанию Ю. Кагарлицкого, «когда сравнивают робота с человеком, далеко не всегда это делается для того, чтобы понять, что такое робот. Чаще всего это делают для того, чтобы понять, что такое человек».

Приходится, увы, признать, что лучше всего это удавалось советской детской кинофантастике, где на роль робота мог претендовать в общем-то и учитель, и соседка, и мама вкупе с папой. А вот подобный «робот» во взрослом кино так и не появился. И не случайно. Ведь у такого киногероя в нагрудном кармане пиджака должен был лежать партийный билет...