Входящий в Свет. Роман-лабиринт

С тех пор, как его доставили чёрт-те знает из какого зауральского захолустья в приморский город N-ск, ей постоянно приходилось заниматься его вихрастой рыжекудрой персоной, которую, честно сказать, она возненавидела больше любого здешнего мерзавца-воспитанника.

Зинаида Даздрапермовна Штульц была потомственной казахстанской немкой, которую судьба, немилосердно потрепав в путешествиях по многим и многим «совдеповским» детским домам, забросила, в конце концов, сюда, в N-ск, такую же российскую «жо…», как и все другие подобные городки-посёлки в бесконечной дали от столицы.

Правда, N-ск, был курортной «жо…», но здоровье Зинаиды Даздрапермовны никак не позволяло чувствовать себя здесь вольготно и хорошо, несмотря на достойную оплату труда и максимальную свободу действий старшей воспитательницы.

Она чихнула, закашлялась, охнула, встала на четвереньки, и уже потом, изрядно наматерившись, «поползла» вверх по чугунной спинке детской кровати, чтобы продолжить поиски…

Вихрастое семилетнее чудо-Остап тем временем выпрыгнул из чулана на первом этаже, прогремев рассыпавшимися в разные стороны вёдрами, щётками и швабрами, крутанулся на месте на триста шестьдесят градусов и с гиканьем рванул на улицу, предвкушая следующее своё глубоко творческое озорство по отношению к «братьям-детдомовцам».

Чуть не слетев кубарем с каменной четырёхступенной, с отбитыми в разных местах кусками цемента, будто изгрызанной мышами, лестницы, он с ходу уткнулся носом в кожаное пальто какого-то странного дяди, неизвестно откуда взявшегося в этой глуши в таком дорогом и непривычном для Остапа одеянии…

Дядя, ласково перехватив его за обе руки повыше локтей и заговорщически приблизив наодеколоненный дорогим мужским запахом подбородок, проговорил приветливо, но серьёзно, глядя в лицо Остапа жгучими, как у цыганского барона, узенькими щёлками глаз:

– Ну, что, пострелёнок, не ты ли будешь, знаменитый Остап Барашкин?

Тот отпрянул от незнакомца, набрал в полногубый рот побольше то ли воздуха, то ли слюны, хотел было произвести некую операцию освобождения от этого «запаса», но вдруг передумав, сглотнул и ответил передразнивая южный говор «дяди»:

– Ну, чё-ё, не видишь са-ам, чё ли, я и есть тот самый знаменитость!!!

Проорав это прямо в свежевыбритое лицо незнакомца, Остап высвободил свои руки одним рывком и с гордо поднятой головой и словами: «Руками не лапать, э-э-э, слышь?! До-ро-го!», – тут же мотанулся по своим пацаньим делам.

Тут же показалась из дверей вездесущая старшая воспитательница с видом и замашками Держиморды и, в свою очередь, тоже промычала вдогон Остапу низким грудным рыком:

– Эй, заморыш, ты как с представителем власти разговариваешь? Давно по заду не получал, чтоб тебя?!

На что «представитель власти», слегка поморщившись, тихо, но солидно отреагировал:

– Не стоит беспокоиться, Зинаида Даздрапермовна, пускай сорванец побегает перед долгой дорогой, а мы с Вами пока уладим все формальности, и подпишем документы.

И пока дюжая тётка перенаправляла «корму» в обратную сторону, коротко взглянул в сторону улепётывающей «знаменитости» и зорко оценивая норовистость сухонького, но жилистого пацанчика, с лукавой улыбкой пробормотал:

– Гарный парубок будэ!

Потом обращаясь к своим двум помощникам, крепким и молчаливым бугаям-хохлам, властно и спокойно бросил:

– А Вы, хлопцы, ожидайте пока малёхо. Скоро в дорогу!

Те дружно и бодро кивнули.

Невысокий изящный мужчина в новом кожаном пальто, по-военному чётко развернувшись на каблуках высоких цивильных сапог, мягко, но уверенно ступая, зашагал в старую, видавшую виды, полуразвалившуюся халупу детского дома имени Ленинского комсомола.

Глава 48

Сопки тянулись так долго, что Остапу показалось, – конца и края не будет этой злосчастной дороге. Не знал он, что в недалёком будущем, здесь, среди сопок Дальнего Востока предстоит ему, Барашкину, бесконечная череда тренировок на выносливость и силу, ловкость и меткость, многокилометровые пробежки по мшистым и топким низинам, скоростные взбегания на крутые откосы, покрытые высокотравьем в человеческий рост и склизкой, творожной землёй.

Не знал он и о том, что ему, выбранному из сотен и сотен кандидатов, из таких же, как и он сам, детишек-сирот, по разным неизвестным и непонятным для обычного ума строго выверенным характеристикам, провезённому чуть ли не через всю страну в закрытом спецтранспорте, предстоит долгие годы оттачивать навыки настоящего шпиона-диверсанта.

Будут здесь и помимо него обучаться тайному мастерству агента спецслужб и другие ребята-новички, но именно он, Остап Барашкин, предназначался в очень сложной системе взаимодействий дружественных Советскому Союзу стран и экономических монополий делать архиважную секретную работу.

Из него создадут непревзойдённого бойца-киллера, снайпера высочайшего разряда и беспрецедентных навыков.