Включи мое сердце на «пять»

Затем Эмбер сказала, что ей стыдно, ведь она ничего про меня не знает. Я ответил, что знать, в общем, нечего: я типичный среднестатистический американец, который моет посуду в ресторане и живет в раздевалке у бассейна рядом с домом миссис Минасян. Ведь, в конце концов, у меня даже имя типичного среднестатистического американца – Брэд Смит! Но Эмбер все это не интересовало. Она попросила меня рассказать какую-нибудь историю из моего детства. К счастью, одна такая история у меня уже была!

Кстати, люди относятся к историям о детстве почти так же серьезно, как и к своим дням рождения!

Когда я рассказал свою историю, Эмбер заметила, что в ее детстве не было ничего столь увлекательного, как поиски пиратских сокровищ. Она, похоже, смутилась, и я ощутил сильное желание признаться в том, что на самом деле детство я провел в промышленном холодильнике в Детройте.

Но, разумеется, так я сказать не мог! Единственным человеком, которому я мог поведать любую тайну, был доктор Глунденстейн. Если любой другой человек, даже такой добрый, как Эмбер или Хулио, узнает, что я – беглый робот, он почти наверняка донесет на меня в Бюро роботехники. Тогда меня сожгут и к тому же проведут надо мной несколько неприятных экспериментов.

Эмбер поблагодарила меня за то, что я ее подбодрил, и сказала, что ей пора идти. Нужно дальше опрокидывать блюда на клиентов, ведь «доларес Гордито» сами себя не вычтут.

Ее слова меня озадачили: она словно намекала на то, что намеренно ведет себя как растяпа.

Я спросил у нее об этом, и она объяснила, что это сарказм.

Ха!

Кстати, когда Эмбер использовала сарказм, он, к моему удивлению, вовсе не показался мне отстоем.

Возможно, он даже был суперским!

Когда я смотрел ей вслед, во мне возникло новое чувство, которое было связано со «страстью» и «задумчивостью». Вернувшись в раздевалку у дома миссис Минасян, я перевернул свое «Колесо чувств» и обнаружил, что это «томление».

Возможно, я первый робот в мире, который испытал томление!

Чувства – это супер!

В тот же вечер я отправил доктору Глунденстейну открытку с изображением знака «Мир Голливуда». На ней я написал ему послание от имени «Брэда Райнерсона», выдуманного пациента, который отдыхает в Калифорнии.

Я даже сообщил ему, что мне помогло средство от вросших ногтей на ногах, которое он мне прописал.

Это непременно собьет с толку инспектора Райана Бриджеса, если открытка когда-либо попадет ему в руки.

Ведь мы, Брэды, страдаем от вросших ногтей ничуть не меньше всех остальных людей.

Мы, Брэды, поистине среднестатистические американцы.

* * *

После этого случая имя Эмбер начало неожиданно появляться в моем облаке слов.

Даже в те дни, когда у Эмбер был выходной.

В эти дни мне казалось, что время идет медленнее, чем обычно.

А число грязных тарелок из-под тако, казалось, увеличивалось.

А на то, чтобы их вымыть, уходило больше времени.

Вскоре имя перестало исчезать и закрепилось в передней части моего облака слов.

Эмбер.

Оно вызывало во мне чувство «томление».

Не забывайте: чувство «томление» – это близкий родственник задумчивости.

Угадаете, о чем именно я думал?

О том, что когда-нибудь Эмбер станет моей девушкой!

Ха!

Я не могу!

Потому что роботы не могут!

У них не может быть девушек!

Знаете, как роботы шутят, если хотят оскорбить друг друга?

Мы говорим: «Эй, робот! Твоя девушка похожа на квадратный корень из -100!»

Ха!

Кстати, это уморительно смешная шутка, потому что в математике квадратный корень из отрицательного числа называется «мнимым числом».

Таким образом, квадратный корень из -100 – это мнимая величина.

Совсем как твоя девушка!

Ха!

Кстати, у роботов нет чувств, которые можно задеть. Поэтому мы оскорбляем друг друга только для того, чтобы больше походить на людей.

* * *

На следующем занятии мои одногруппники хотели говорить только о Доне Ласалле. В конце концов Мария Салазар Маг. Изящ. Иск. рассказала нам уморительный анекдот, который, как я теперь понимаю, был метафорой.

Сценарист и продюсер умирают от жажды в пустыне и вдруг видят оазис. Они бегут к воде, но в тот момент, когда они собираются напиться, продюсер расстегивает штаны и мочится в источник. Сценарист в ужасе спрашивает у продюсера, что он делает. Продюсер отвечает: «Как что? Я его улучшаю!»

Это, очевидно, уморительно смешная шутка, потому что в ней идет речь о непристойном мочеиспускании в общественном месте! Тем не менее мои одногруппники не рассмеялись, а впали в задумчивость, и поэтому Мария Салазар Маг. Изящ. Иск. смогла провести занятие, больше ни на что не отвлекаясь. Она даже дала нам домашнее задание! И тем лучше: до презентации сценариев оставалось всего десять недель, так что часики уже реально тикали!

Кстати, это литературная аллюзия, достойная самого великого Альбера Камю, потому что «тикающие часы» – классический элемент сценариев. Более того, они даже упомянуты в девятом золотом правиле Р.П. Мак-Уильяма:

Хорошей истории нужны тикающие часы.