Включи мое сердце на «пять»

Пума, которую, скорее всего, звали «инспектор Райан Бриджес из Бюро роботехники Анн-Арбора».

Когда настоящая, но пофигистичная пума несколько раз отказалась сожрать то, что от меня осталось, я отправился в центр города и сел на управляемый людьми поезд в надежде, что он во что-нибудь врежется. Я ездил в беспилотных уберах по Малхолланд-драйв в надежде встретить Дона Ласалля на его автомобиле. Я даже вернулся в пустыню Джошуа-Три в надежде случайно умереть от обезвоживания. Увы, это оказалось еще одной привилегией людей!

Когда я не пытался случайно убить себя, я смотрел все печальные, старые, черно-белые фильмы, которые мог найти. Чем старше, печальнее и черно-белее был фильм, тем лучше. Я посмотрел столько печальных, старых, черно-белых фильмов, что временами весь мир казался мне черно-белым.

Я также искал фильмы, в которых рушился мост «Золотые ворота». Когда я видел этот мост разрушенным, то всегда испытывал к нему братские чувства. Ведь мост «Золотые ворота», как и я, был любим и считался полезным, но те же самые люди, которые когда-то создали его, теперь совсем его не понимали и, более того, уничтожили.

Однажды вечером я посмотрел в «Висте» фильм, который не был черно-белым и в нем никто не уничтожал мост «Золотые ворота». Это была история об отважном самоуправляемом автомобильчике из Сан-Франциско, у которого были чувства и который, кроме того, участвовал в чемпионате в качестве гоночной машины. Когда человек, который сидел в нем во время гонок, по ошибке решил заменить его более новой моделью, автомобильчик испытал такой шок от нахлынувших на него негативных чувств, что решил броситься в Тихий океан с моста «Золотые ворота». Угадаете, что произошло потом? Когда автомобильчик собрался покончить с собой, прибыл человек, который сидел в нем во время гонок, и отвлек его внимание тем, что сам едва не упал с моста. Конечно, тогда автомобильчик немедленно забыл о своем плане и спас человека. Более того, добросердечная машина даже разрешила человеку снова сесть в себя и достигла катарсиса, выиграв важную гонку!

Эта история о маленьком храбром автомобиле заставила меня выделить 27 миллилитров слез. Первые 13 миллилитров я выплакал во время фильма, потому что автомобиль был первым героем после Роя Батти, с которым я действительно мог себя идентифицировать. Но оставшиеся 14 миллилитров я пролил, когда в зале зажегся свет и пустое кресло «Л-1» рядом со мной напомнило мне об огромном отличии между мной и тем автомобилем: никто не придет меня спасать и никто не станет падать ради меня с моста.

Декабрь тянулся.

* * *

Эмбер нигде не было, и ответа от моей достопочтенной матушки я тоже не получил.

Я настолько погрузился в негативные чувства, что не мог подбодрить себя, даже читая про великого писателя Альбера Камю!

Я мыл посуду.

Объявления, которые я развесил на фонарных столбах, выцвели.

Пума упорно отказывалась меня съесть.

Поезда, в которые я садился, не сходили с рельсов.

Я смотрел черно-белые фильмы.

Иногда я видел мир черно-белым.

По вечерам стало раньше темнеть.

Люди отмечали менее значимые праздники.

Иногда в моем облаке изображений появлялся мост «Золотые ворота».

Иногда он тоже был черно-белым.

По вечерам снова стало позже темнеть.

Я продолжал мыть посуду.

Часто к моей печали примешивалась задумчивость.

Иногда я так хотел увидеть Эмбер, что действительно ее видел. Каждый раз, когда мимо «Гордито» проходила женщина с медово-золотистыми волосами, я, подчиняясь непреодолимому желанию, выбегал на улицу и шел за ней. Ведь это, несомненно, была моя Эмбер, а все подобные ошибки из данной категории мгновенно стирались из моей памяти. Но затем я хватал ее за плечо, она оборачивалась и оказывалась не Эмбер, а всего лишь еще одной возмущенной женщиной.

Все женщины с медово-золотистыми волосами были миражами Эмбер, а я – путником, заблудившимся в пустыне.

Больным ребенком, который умирает от болезни в оазисе, который не знает, зачем он отправился в путь, и не уверен в том, что дело того стоило.

Я был тостером, который потерял свой чайник и теперь мечтает о наполненных водой ваннах.

Я был тостером, который больше не верит в концепцию завтрака.

Но все-таки я помнил про свою миссию!

Только выполнив ее, я мог почтить память Эмбер.

И только она убеждала меня в том, что все произошедшее не было просто миражом.

Кроме того, продвижение к цели позволяло убить время, отделявшее меня от того мига, когда я наконец стану обедом для пумы.

Поэтому раз в неделю я звонил Дону Ласаллю. Его помощник всегда сообщал мне, что у Дона Ласалля встреча с режиссером, который в данный момент жжет напалмом, но что он, помощник, попросит Дона Ласалля сразу же мне перезвонить. Дон Ласалль никогда мне не перезванивал. Когда я сообщил об этом Марии Салазар Маг. Изящ. Иск., она ответила, что Рим не сразу строился.

Кстати, фразой «Рим не сразу строился» люди намекают на то, что вам не хватает терпения.

Но знаете, что римляне делали с людьми, которые сразу не перезванивали?

Они бросали их львам!