Включи мое сердце на «пять»

Я снова оказался в ситуации, когда мне мог помочь только один человек – моя матушка. Уже не в первый раз я пожалел о том, что Чэнду так далеко от Соединенных Штатов. О, если бы наша матушка приняла приглашение одного из многих престижных американских университетов!

Кстати, это я не серьезно. Моя матушка добилась огромных успехов, работая в Национальном университете Чэнду, а в США такой свободы в выборе темы у нее не было бы. Ведь еще в начале нашего века значительная доля американцев верила, что даже те, кто просто изучает генетику, играют роль бога. И в этом заключена ирония, поскольку отец современных генетических исследований – монах по имени Грегор Мендель, который, как всем известно, играл роль генетика, хотя должен был думать о боге.

Ирония!

Ха!

* * *

Когда человек теряет что-то ценное, другие – совершенно напрасно – советуют ему искать эту ценность там, где она у него была. Я тоже не придумал ничего получше и поэтому снова пришел туда, где мы с Эмбер были вместе: на фермерский рынок, в обсерваторию в Гриффит-парке, в кинотеатр «Виста». В одно грустное воскресенье в начале ноября я даже поехал на беспилотном убере в пустыню Джошуа-Три. Но ни в одном из этих мест я не заметил даже намека на Эмбер, но в каждом из них испытал все уже известные мне негативные чувства, а также несколько новых.

Больше всего я скучал по Эмбер там, где впервые ее встретил – в «Эмпории тако Гордито». Каждый вечер, перемывая посуду, я прислушивался, не бьются ли где-то тарелки? – но напрасно. Каждый раз я открывал свой шкафчик, надеясь увидеть в нем кексик. Иногда я даже спрашивал официантов, скучают ли они по Эмбер. Но они уже забыли ее и вообще не имели понятия, кто я такой.

Только Хулио помнил Эмбер и то, как она вежливо просила нас вымыть побольше столовых приборов. Только Хулио понимал, как много для меня значит Эмбер и насколько велика моя потеря. К сожалению, у Хулио было только одно решение для всех сердечных дел: выпить текилы и попеть ностальгических песен о том, как мы скучаем по родной пустыне.

Это было очень заманчиво, но я не стал пить текилу с Хулио, а страдал в одиночестве. Заглянув в «Колесо чувств», я обнаружил, что испытываю:

/Чувство потерянности.

/Ощущение одиночества.

/Чувство отсутствия любви.

/Ощущение изоляции.

Хулио не мог меня подбодрить, но только Келси-в-кубе активно портили мне настроение. Каждый раз, когда я приходил к ним и спрашивал про Эмбер, они говорили, что да, утром они ее видели! Я чувствовал, как у меня учащается пульс, но затем они хмурились и спрашивали – разве я не был с нею? Нет? О, может, они ошиблись? Может, они все-таки уже давно ее не видели?

Поначалу я думал, что они так скучают по Эмбер, что она им мерещится. Но вскоре я понял, что у них просто нет кратковременной памяти.

Келси!

Они не могут!

Они не могут ничего запомнить!

Месяц спустя Келси даже нашли еще одну Келси, которая заняла комнату Эмбер. Она тоже оказалась актрисой. Когда я спросил у них, что они сделали с вещами Эмбер, Келси, которая открыла дверь, кажется, даже не понимала, кого я имею в виду. Конечно, это могла быть новая Келси, их же не отличить.

Когда прошло шесть недель со дня исчезновения Эмбер, я развесил в своем районе объявления, словно самый драгоценный робот в мире ничем не отличался от пропавшей кошки или собаки. Свое имя я не указал, но написал, что все сведения нужно приносить в «Гордито». Кроме того, я прозрачно намекнул на то, что награда имеет отношение к тако. За тако люди сделают все.

Конечно, мне вообще не следовало развешивать плакаты. Если инспектор Райан Бриджес действительно похитил Эмбер из «Лабиринта величайших страхов», то плакаты привели бы его прямо в «Гордито», а затем – ко мне.

Но меня это не волновало.

Жизнь без Эмбер стала не чем иным, как бесконечным парадом клоунов.

Возможно, именно поэтому я нарушил даже более важное правило: я написал нашей матушке. Только наша матушка знает, что заставило нас чувствовать и, следовательно, что теперь произошло с Эмбер. Только наша матушка может сделать так, чтобы мы снова встретились.

Разумеется, написать ей об этом в письме я не мог: сделай я так, меня бы немедленно сжег бы лазером крылатый робот-убийца. Поэтому я написал матушке, что я аспирант, изучающий роботехнику, и что моя диссертация посвящена способности роботов испытывать чувства. Я упомянул, что мой интерес к данному вопросу вызвала речь, которую матушка произнесла перед моим курсом в Детройте 7 апреля 2051 года.

Если мое письмо дойдет до нее, то моя матушка либо вспомнит, либо быстро выяснит, что в тот день выступала с речью на заводе «Юнайтед фабрикейшн». Ведь нельзя же стать одним из лучших ученых в мире, если не обращаешь внимания на детали!