Вкус блаженства

По правде говоря, она имела в виду нечто похожее на пикник, когда позволила Мейну повезти себя на скачки, но беговые дорожки Эпсомских меловых холмов довольно сильно отличались от прелестных льняных скатертей, разостланных на траве под изящной гибкой ивой где-нибудь поблизости от Сены, и Сильви с трудом подавила невольный вздох. Разве не жестоко прерывать прекрасную жизнь, которую обещал ей Париж? Французы много лучше понимали вкусы и наклонности утонченного человека, чем лишенные воображения англичане. Ее жених должен был сразу догадаться, что скаковые дорожки – неподходящее место для его невесты; однако, вместо того чтобы понять это, Мейн с воодушевлением и живостью описывал ей все преимущества их позиции. У них были места в ложе, принадлежавшей его другу герцогу Холбруку, и Сильви одобряла эту дружбу, считая, что иметь в качестве друзей герцогов совсем неплохо. Свободные манеры Холбрука свидетельствовали о том, что титул принадлежал его семье издревле, а когда речь заходила о происхождении семьи, Сильви не могла устоять. Когда они жили в Париже, ее maman постоянно обсуждала при ней выезды в свет, и потому Сильви хорошо знала, о чем идет речь.

К несчастью, отец увез их из Франции и поселил Маргерит и ее в этом дождливом холодном месте. Бедной маленькой Маргерит исполнился только год, и потому она не знала, чего лишилась, но Сильви никогда об этом не забывала. Сильви невольно вздохнула. Единственное, что ей нравилось здесь, – это возможность элегантно одеваться. В соседней ложе леди Феддрингтон сидела в шляпе, похожей на меренгу, перевязанную лентой, и хотя шляпа не казалась Сильви особенно красивой, в этом по крайней мере была некоторая оригинальность. К тому же ее соседка обмахивалась веером, украшенным прелестными янтарными висюльками, образовывавшими бахрому.

Решив непременно узнать, где леди Феддрингтон достала такой веер, Сильви посмотрела направо, где Мейн, хмурясь, глядел в книгу, которую ему вручили при входе.

– Когда бежит ваше животное? – спросила Сильви, стараясь быть по возможности любезной. Ей пришлось задать этот вопрос дважды, пока наконец он обратил на нее свое внимание.

– Я поставил сразу на двух лошадей, – пояснил Мейн, – на маленькую изящную молодую кобылку по кличке Шерон и на ленивого гнедого мерина, который только что протрусил рысью мимо нас.

– О Господи! – воскликнула Сильви. – Вам следовало сказать мне, что ваша лошадь только что пробежала мимо: я бы непременно обратила на нее внимание.

– Простите, но мне нужно пойти в конюшню к моему жокею, – сказал Мейн. – До каких пор можно так проигрывать! Я хочу, чтобы он воодушевился к тому моменту, когда придет очередь Шерон. Вы желаете пойти со мной?

– На конюшню?

– Если вам интересно.

– Нет уж, лучше я навещу леди Феддрингтон! – Сильви одарила жениха улыбкой, полной нежного укора. Ему следует знать, куда надлежит приглашать женщину.

Поднявшись, Сильви подождала, пока Мейн возьмет ее ротонду, ридикюль и веер; зонтик от солнца она решила нести сама.

– Леди Феддрингтон, – сказала она, когда Мейн открыл небольшую дверцу между их ложами. – Надеюсь, я не помешала вам. Мы с вами познакомились два дня назад на празднике у Маунтджоя.

– А, мисс Бродери! – воскликнула леди Феддрингтон, вложив в приветствие как раз столько гостеприимства, сколько хватило, чтобы успокоить слегка задетые чувства Сильви. – Я в восторге от того, что вижу вас. Пожалуйста, входите и скрасьте мне скуку этого дня.

Именно это и следовало сказать при Мейне, который непременно должен был понять, как скучно ей самой.

Когда Мейн удалился, Сильви заняла место рядом с леди Феддрингтон, и через несколько минут они уже говорили с той степенью откровенности, какую Сильви находила прелестной и достигнуть которой всегда стремилась. Леди Феддрингтон, или Люси, как вскоре выяснилось, оказалась приятной собеседницей, и Сильви тотчас же забыла о том, что находится в столь неподобающем месте.

– Я испытываю то же чувство, что и вы, – призналась ей Люси несколько позже. – Конечно, я изо всех сил стараюсь поддержать Феддрингтона в такие моменты – ведь он держит большую конюшню и всегда очень волнуется на крупных скачках. Откровенно говоря, я прошу его оставить меня в ложе одну, потому что мне вовсе не нравится быть рядом с мужчиной, вспотевшим от возбуждения. Надеюсь, вы, дорогая Сильви, никогда не будете так страдать: невозможно представить, чтобы Мейн из-за чего-нибудь покрылся испариной.

Сильви согласно кивнула: одной из главных причин, почему она выбрала Мейна, была та, что он всегда выглядел безупречно, и в этом отношении он был почти что французом.

– К сожалению, Мейн часто бывает рассеянным, – пожаловалась она Люси. – По правде говоря, он почти не обратил внимания на мои чувства по поводу того, что его лошадь проиграла заезд.