Вкус листьев коки

Мы побежали в два раза быстрее. Через милю резко остановились. Один солдат достал из кустов шестидесятифунтовый мешок с листьями коки. Мы прошли несколько метров и нашли еще два – рабочие так спешили скрыться, что бросили их. Мы были близко.

Я почему-то ожидала увидеть сцену, как в голливудском кино: загородный особняк, обнесенный высокими стенами, и взвод охранников с непроницаемыми лицами и патронташами крест-накрест на голой груди. А за стеной – босса мафии с испещренным оспинами лицом, живущего в роскоши и мимоходом отдающего приказы касательно убийств и наркотиков. Но увидела я длинную прямоугольную яму, выложенную целлофаном и заполненную гниющими листьями коки. Яма воняла поросячьим навозом.

Солдаты сорвали целлофановый навес, а лейтенант тем временем объяснил мне процесс производства кокаина. Листья сбрасывали в яму, заливали сверху примерно девятьсот литров воды и серной кислоты. Затем фермеры принимались «танцевать» – топтать листья, – чтобы алкалоид растворился в воде. В этой яме было около шестнадцати мешков листьев – достаточно для изготовления двух килограммов сырого кокаина.

– Они делают это в ботинках? – спросила я.

Даже стоять у ямы с токсичными испарениями было невыносимо; в глаза словно песка насыпали. Лейтенант пожал плечами.

– Если они у них есть, – ответил он. Судя по отпечаткам ног, впопыхах оставленных в грязи, эти крестьяне не принадлежали к тем немногим счастливчикам, которые носили обувь.

Впоследствии смесь воды и алкалоида откачивали в большой контейнер, добавляли цемент и хорошенько перемешивали. Затем в токсичное варево вливали восемьдесят литров дизельного топлива. Постепенно смесь распадалась на три фракции. Пропитанный кокаином алкалоид проверяли капелькой перманганата калия. Если состав сворачивался, значит, пора было переливать его в отдельное ведерко. Немного соды, снова процесс перемешивания – и состав процеживали через тряпочку. В результате получалась влажная белая масса, сульфат кокаина. Ее раскладывали по пакетам и транспортировали к бразильской или аргентинской границе, где впоследствии из нее получали порошок, который и продавался на улицах.

Мы поймали преступников. Они так спешили скрыться, что бросили на месте почти пятьдесят литров дизельного топлива. Мы залили листья горючим и подожгли. Я подумала: «Не прячутся ли их бывшие владельцы где-нибудь неподалеку?»

Мы смотрели на горящие листья.

– А когда удачных облав больше всего? – спросила я.

– На Рождество, – ответил лейтенант. – И во время карнавала. Им же нужны деньги на подарки детям.

Вкус у победы был горький.

ГЛАВА 23 Пляска дьявола

Путевые заметки: «Я встала в конец шеренги – губы накрашены ярко-красной помадой, фальшивые ресницы, мини-юбка, кожаные сапоги, высокие каблуки… и рога».

В трех часах к западу от Кочабамбы, в предгорьях Центральной Боливии лежит город Оруро. Он расположен на высоте 12 153 футов – выше, чем Ла-Пас. Оруро обязан своим появлением серебряным приискам, открытым в 1606 году. К началу XIX века производство сошло на нет, и город оказался заброшенным. В начале XX века ему выпал второй шанс – вырос мировой спрос на олово и медь. В последние годы цены на металл упали, и многие шахтеры остались без работы; большинство из них переехали в Чапаре и работали на нелегальных плантациях коки.

Оруро – единственный крупный город на южном плато Альтиплано. Девяносто процентов его жителей – чистокровные индейцы, называющие себя киркинчос – броненосцы. Они одинаково безразличны к колючим высокогорным ветрам и мягкотелым иностранцам со сливочно-белой кожей, что глотают воздух и ежатся от холода, когда ночь ледяным покрывалом опускается на улицы Оруро.

Но раз в году всего лишь на неделю все меняется. В начале февраля Оруро приветствует всех желающих на пышном праздновании, посвященном андийскому фольклору, мифологии, богам и традициям.

До карнавала оставалось пять дней, а в Оруро уже собрался самый необычный люд – танцоры в костюмах-грибах, на головах которых раскачивались шляпы-зонтики высотой восемь футов; мужчины с вымазанными дегтем лицами, с чьих ушей свисали искусственные фрукты; тромбонисты с затекшими губами, обмотанные медными трубами, точно питонами. Гостиничные расценки вырастали вдвое, а потом и вчетверо. Отельные служащие становились хмурыми и рассеянными. Лавочники втайне запасались воздушными шариками и кремами для бритья.

В Оруро проходит второй по масштабу танцевальный фестиваль в Южной Америке. Но это не просто праздник, а воссоздание исторических легенд, живой и подвижный урок боливийской истории. Подобные фестивали напоминают людям об их корнях, ведь в Андах не было письменности, и предания по традиции передавались из уст в уста. И что эти были за предания!