Вкус одержимости

— Ничего не случилось, — она вышла из ванны с шампунем и полотенцем. Опомнилась, что это не её полотенце, замешкалась.

— Если оно тебе нравится, возьми.

— Нет. Мне не нужно твоё полотенце! Мне вообще ничего от тебя не нужно, — швырнула она шампунь на кровать, где из её вещей уже лежало платье, что я сам ей и привёз. — Слышишь, ничего?

— Слышу, — обнял я её, когда она снова врезалась в мою грудь, забрал чёртово полотенце, кинув туда же в кучу, и не отпустил. — Только ты тоже меня послушай, хорошо? Сядь, — легонько подтолкнул я её к кровати. — Пожалуйста, сядь!

Я опустился перед ней на пол, когда она всё же подчинилась и прижала задницу к матрасу.

— Посмотри на меня, — таким холодом веет от арктических льдов, какой звучал в моём голосе, но, главное, что её он, наконец, остудил.

Она всхлипнула, вытерла рукой слёзы, но глаза на меня подняла.

— Ника, дело не в тебе. Не ты виновата в том, что я не довёл до конца то, что начал. Дело во мне. Когда-то давным-давно я вывел для себя ряд правил, по которым живу до сих пор. Никогда не отступать от цели и принятого решения. Никогда не объяснять никому своих поступков и не оправдываться. И, — я тяжело вздохнул, — никаких девственниц и чужих жён. Никаких, — покачал я головой.

Она смотрела на меня не моргая.

— А если бы ты не знал? Если бы я не сказала, что девственница, и ты пошёл бы до конца? Что бы ты делал тогда?

Дьявол! У меня сердце сбоило, видя, как она расстроена. Как я обидел её тем, что остановился. Как оскорбил тем, что отверг.

— Я стал бы в тысячу раз несчастнее, чем сейчас. У меня появилась бы ещё одна причина чувствовать себя виноватым и ненавидеть себя ещё больше. И это была бы моя вина, не твоя.

— Это не твоя вина.

— Моя, — посмотрел я на платье, что валялось на кровати. — Я знаю куда ты собираешься, Ника. С кем встречаешься в семь часов вечера. И это я заблокировал твою страницу на сайте «Первая ночь».

Её глаза округлились в ужасе.

— Что? Ты?!

— Я, — кивнул я холодно. — И я понятия не имею, что творилось в твоей чудной светлой головке и заставило тебя пойти на столь отчаянный шаг, но я не позволю тебе совершить эту глупость.

— Глупость?! — подскочила она. — Ах глупость?!

И отвесила мне такую знатную затрещину, что у меня зазвенело в ушах.

— Ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь! Не имеешь! Читать мою личную переписку! Бывать в моей квартире, куда я тебя не приглашала! Указывать, что я могу делать, а что нет!

— Ах, не имею? А ты рыться в моих вещах значит, имеешь? Ходить в мою лабораторию? Брать мои бумаги? Шляться по моему дому как по своему собственному?

— Так надо было сказать, чего делать нельзя. Озвучить свои сраные правила! И определиться уже наконец ты хочешь меня трахнуть или нет, — орала она.

— А я значит по-твоему не определился?

— Ну раз я буду трахаться не с тобой, я же по-твоему совершаю глупость?  

— Ещё какую глупость, дура ты малолетняя, — ходил я за ней по комнате и тоже орал. — Похер мне с кем ты будешь трахаться, но тебя же разводят как последнюю лохушку. Неужели ты этого до сих пор не поняла? Неужели ты думаешь, что тебе правда заплатят? Неужели не понимаешь, что сайт был хоть какой-то гарантией, что ты получишь свои деньги? А что ты знаешь про этого Валю?

— Что он даст мне триста тысяч, вот что я про него знаю. И я никуда не пойду с ними пока их не получу.

— Серьёзно? — усмехнулся я. — Будешь драться со здоровым мужиком или надеешься, что убежишь? В лучшем случае это посредник уйдёт с твоими деньгами, а тебя просто выебут и всё. Просто всё то же самое, что могло случиться на скотобойне. Никакой разницы!

— Да пусть выебут! — схватила она платье. — И лучше бы ты оставил меня там! На скотобойне!

Она хлопнула дверью ванной. Щёлкнул замок, я поменял его с прошлого раза, когда выбил. Потекла вода.

Чёрт бы тебя побрал Ника Тальникова! Чёрт бы тебя побрал!

Я стукнул кулаком в дверь.

Дьявол! Ненавижу эту девчонку!

Или люблю?

Я мерил шагами комнату.

Весь мой чёртов план летел к чертям!

А я хотел никуда её не пускать, даже если придётся держать силой. Но, твою мать, теперь пусть! Я был так зол, что пусть. Пусть едет куда хочет. Раз зря я её не оставил на скотобойне, я даже сам её отвезу, если она такая дура, и жизнь её ничему не учит.

Я метался по комнате как раненый зверь в клетке. Пока немного не остыл.

— Ника! — постучал я, отдышавшись и придав своему голосу столько спокойствия, сколько мог. — Зачем тебе деньги? Заплатить за лечение отца? Ника!

— В хосписе не лечат! — крикнула она из-за двери. Всё ещё злая, нервная, обиженная. — Там только облегчают боль и ждут конца.

— Насколько я знаю хоспис вообще должен быть бесплатным.

— Он и бесплатный. Но только часть коек, в общих палатах. И папу туда переведут, если я не закрою долг. А если мест не будет, то выкинут на улицу.

Она чем-то стукнула. Что-то упало на пол. Что она вообще там делает? Такое ощущение, что вскрывает себе вены. По крайней мере то, что упало было очень похоже на бритвенный станок.

— Послушай меня, — я набрал воздух в грудь. — Давай я заплачу!

Резко выдохнул. Дьявол! Ну вот я это и сказал. Но это ещё не всё.