Вкус подчинения

Опасно, очень опасно, но делать нечего и я доставляя удовольствие Давиду, вылизывая шею, нажимаю несколько кнопок. Только и надеюсь, что из-за чавкающих пошлых звуков и вибраций голоса, он не услышит кликов мышки.

Сделано: Удалить файлы. Перебросить отправителя в черный список.

Как прошли выходные?)

Глава 41. Давид

Майя. Майя как бомба с часовым механизмом. От нее можно ожидать порой чего угодно.

Слепой покорности сегодня и неожиданной инициативы завтра.

Она как цветок, который Давид нашел еще совсем бутоном и с каждым шагом она распускалась все сильнее.

Еще несколько дней назад, она даже Давида трогать боялась, шугалась каждого касания, сегодня ласкает себя сама, делая это с опытностью обольстительницы.

Давид понимал, что пропадает и перестал этому сопротивляться. Перестал пытаться противиться чувству, что возникло еще тогда, когда она подняла на него свои большие ясные глаза. Глаза сабы.

Сейчас она трется всем телом об него, так лихо двигает бедрами, как наездница, скачущая галопом по цветочным полям. И он не выдержал.

Скинул ее с себя в это поле, развел стройные ноги в стороны и просто вошел в самый центр ее женственности.

Сразу и на всю длину.

Ее лоно, как родное приняло его член, а губы растянулись в манящей улыбке безумной, когда она сама обхватила ногами его бедра и выгнулась дугой. Открывая взору набухшие, покрасневшие соски, в которые он тут же вгрызся с яростью голодного волчары.

Он скучал по ее телу, скучал по узкой расщелине, в которую так приятно вбиваться без страха сделать больно.

Потому что она приняла его натуру, свою натуру, приняла его жесткость и сама подталкивает его к ней, порой царапая кровь в спину или оттягивая волосы.

— Сильнее, — сдавленно произнесла она и снова сомкнула зубы, боясь издать лишний звук.

Он помог, протолкнул три пальца в рот и трахал, с той же ритмичностью, с которой член толкался в желанное тело. Давид был на грани, но с упоением слышал, как мычит его девочка, как увлекают в неведомые дали влажные звуки внутри ее тела.

И вот еще череда нескольких отбойных, как молот фрикций, грудь что так потрясно сотрясается в такт толчкам и Давид ощущает, как его член сильнее обволакивает женская плоть. Буквально сжимает тисками. Женские тонкие пальчики тянут его за лацканы пиджака и все…

Он отпускает себя и срывается, скользя внутри на полной скорости, чтобы, наконец, взорваться обжигающим внутренности оргазмом.

А потом они долго лежали, на полу, освещенные лунным светом и молчали.

Говорить не хотелось, хотелось просто вдыхать женственный аромат, который не перебьешь ни одними духами.

— Давид… Хозяин, — еле расслышал он сквозь шум в голове и заполошное дыхание.

— Говори, сегодня можешь просить о чем хочешь, — с улыбкой еле выговаривает он и покрывает поцелуями влажную шею.

Наверное, целую минуту она молчала, просто часто дышала, и каждый раз выпускала струю воздуха, когда хотела произнести свой вопрос или просьбу.

— Я не знаю, когда еще попаду в Париж и попаду ли вообще…

— Не надо загадывать.

— И все равно. Вы так много работаете, может быть отдохнете.

— Я только что прекрасно отдохнул, — руками он провел от тонкой талии к бедрам и стал двигаться внутри медленно и нежно, чувствуя насколько там сейчас мокро от смешения соков. — Но если хочешь повторить, я могу сказать, что снова устал…

Она мягко рассмеялась и чуть покрутилась и Давид тут же снял с ее тела часть нагрузки, приподнявшись на руках.

— Хочешь посмотреть Париж?

— С тобой, — отвечает она и обрисовывает кончиками пальцев контуры его упрямого лица.

Странно даже. Как будто запоминает. Словно хочет сказать спасибо и прощай.

Но еще рано говорить о расставании. Он не уверен, что вообще готов будет об этом говорить. Что готов закончить эту безумную игру в тайну и ложь.

Может именно женский секрет так сильно его привлекает, а может эта проклятая невероятная невинная развратность, в которой Давид буквально купался, как в горном озере.

Там не было дна, и очень часто он просто боялся утонуть, держался на поверхности изо всех сил.

Согласится на прогулку, значит дать слабину, почти захлебнуться, но Давид все равно решается.

— Ладно, я покажу тебе город…

— И Василисе, — напоминает Майя, и Давид усмехается, наконец, откатывается в сторону.

— Куда же без нее. Только тебе придется постараться, чтобы потом отблагодарить меня.

Майя поднимает руки над головой, тянется, демонстрируя холмы и впадины, от которых Давид даже не думает отводить взгляд, а потом просто разворачивается к нему лицом, чтобы закинуть ногу на мужское бедро.

— Я всегда рада сказать тебе спасибо, тем более что обычно ты более чем отзывчив, — говорит она и берет его руку и подносит палец к губам, берет в рот глубоко. Долго и со вкусом облизывает.

— Чертовка, — сдавленно говорит Давид и рукой находит грудь, которую тут же сжимает. В этот момент в его голове бродят самые разные мысли и он решает не юлить и высказать, наконец мучавшую его столько времени. Главную. — Хочу провести настоящую сессию, когда вернемся.