Вкус подчинения

— Мне будет лучше без него, — прохрипела она, и я лишь положила руку ей на голову, погладила. Как то иначе поддержать я не могла. Мы — девушки слишком привыкли жить иллюзиями и так больно, когда они разбиваются. Вот и Вася перестала верить, что Черкашин принц.

Давид только мельком мазнул по мне взглядом, размял шею и пошел открывать. Боже, надеюсь они не будут драться? Я лишь заметила, как он рукой толкнул в грудь высокого темноволосого мужчину, который крикнул: «Где она?» и закрыл за собой двери.

— Так хочется подслушать разговор, но я боюсь, что не сдержусь и уйду с ним.

— Ты уверена, что сможешь без него? — прижимаю я к себе эту хрупкую — сильную девчонку.

— Я должна. — только и пожала Василиса и вздрогнула, подняв голову с моего плеча, когда за дверью раздался глухой звук удара. Потом еще один.

Она хотела сделать шаг к двери, но я остановила ее и покачала головой. Она поджала губы и кивнула, а потом схватила свою сумку и скрылась в комнате.

Давид вернулся пару минут спустя, с разбитой в кровь рукой и синяков на скуле. Я бросаюсь к аптечке, что стояла на холодильнике и к сразу к нему.

— Он оставит ее в покое? — тут же спрашиваю я, обрабатывая костяшки его пальцев, но в ответ получаю лишь молчание. Поднимаю взгляда и натыкаюсь на его. Внимательный, глубокий.

— Уже и забыл, что ты медсестрой работала, — тихо говорит он и вдруг отнимает руку. Потом отходит и берет телефон.

Когда он отошел в свой кабинет, я мигом оказалась рядом, и услышав слово «досье», замерла, не смея сделать вдох. На глаза попалась входная дверь, в которую мне тут же захотелось сбежать.

— Ничего не приходило, я поэтому и звоню! — рявкнул он в трубку. — В таком случает, я сам заеду с утра и заберу. Майя!

Он позвал громко и зло, наверное думая, что я в другой комнате. Я чуть ли не подпрыгнула и отбежала подальше в страхе, что меня здесь застанут.

— Собирайся, сегодня прием у Мэра. Мы не должны опаздывать, — громко, словно с громом в голосе, говорил он из-за двери.

— Хорошо! — только и сказала я, часто дыша и не представляя, что теперь делать.

Давид конечно все узнает, моя уловка не могла удерживать плотину правды так долго. Я как вор, крала его внимание все время во Франции, отвлекала своим телом, лаской, одновременно наслаждаясь этим и стыдясь. Теперь же плотина прорвется и заставит меня захлебнуться в последствия.

Лучше всего, уйти прямо сейчас. Выбежать за дверь и скрыться. Вот только где? Он все равно придет искать меня, захочет разобраться. Захочет наказать. И ведь не страшен он, когда боль выверенная, ласка после обжигающая.

А если у него сорвет башню? А если я не смогу спасти сестру?

— Я же сказал одеваться! Майя! Чего ты туда уставилась? — спросил он меня строго и грубо, пока я так и стояла, глядя на выход, гадая, как жить дальше.

— Задумалась просто, — обернулась я с натужной улыбкой и сразу увидела, как его взгляд стал мягче, а руки сжатые в кулаки расслабились. Я невольно залюбовалась тем, как закатное солнце высвечивает его темные волосы, делая их почти рыжими, а глаза сразу становятся ярче. — Какое платье мне надеть?

— Я бы предпочел видеть тебя без всего, — тут же отвечает Давид и взглянув на закрытую дверь спальни Васи, шагает ко мне.

Поджимаю губы, скрывая улыбку, и сразу дышу чаще от его близости. Скоро, совсем скоро это будет лишь воспоминаниями.

— Мне кажется гости Мера буду против, — облизнув в раз пересохшие губы, говорю я и прикрываю глаза от сладкого натяжения в груди, когда он сам размазывает влагу пальцами.

— Я бы с удовольствием остался, и взял тебя при этом свете солнца, когда кожа твоего тела, словно мерцает изнутри, — негромко, но четко произносит он и рукой гладит щеки, спускается на шею и ниже. Ласкает холмики в декольте. — Я бы прижал твою грудь к окну, голыми сосками, чтобы холод стекла контрастировал с жаром плетки.

— О, Давид, — шумно выдыхаю, в красках представляя эту картину. — Поцелуй меня. Просто поцелуй.

Словно любишь, словно простишь. Целуй меня, словно я не шлюха, а любовь всей твоей жизни.

И нет, конечно я не произношу ничего этого вслух, но Давид все-равно, как будто понимает. Как будто принимает, как будто любит!

Целует, языком вылизывает нёбо и жадно впивается в губы, пока его руки как тиски прижимают меня к себе, вдавливают в твердое тело, в желание, что жжет даже через слои одежды.

— Сегодня снимем номер и трахнемся, как следует. — произносит он мне в шею, обжигая дыханием. — Сегодня я хочу слышать, как ты кричишь. Визжишь сначала от боли, а потом от оргазма. Ты будешь кончать рыдая, снова и снова. Для меня.

— Почему сегодня? — шепчу я вопрос и с ужасом подозреваю ответ.

Глава 44

Он сначала напрягается и молчит, а потом вместо ответа говорит.

— Ты вроде бы в моих руках, ты хочешь быть со мной, но каждый раз я чувствую барьер. И твои тайны это барьер. Скажи мне все сейчас, ведь ты понимаешь, что я все узнаю.

— Понимаю, — отвечаю, и я делаю шаг назад, не отрывая взгляда. — Но правда не разрушит барьер, Давид. Она его укрепит и выстроит вокруг тебя стену, через которую я уже не пробьюсь никогда. Почему сегодня?