Вкус шалфея

Она снова подумала о сказанном Ричардом. Казалось бы, яблоки в рататуе намного худший проступок, чем банка с беконом без крышки. Хотя… бекон, наверное, стоил Жюльену сотни долларов. Луми вздохнула и решила больше об этом не думать. Говядина еще даже не потемнела, нет времени теряться в мыслях. Девушка сделала себе пометку в уме, попозже проанализировать это противоречие, как только выберется из «ДЭКС» без приключений. Здесь нельзя работать на автопилоте, как в «Каралуна», теперь это ясно.

Сзади подошла Глория.

– Чай? – спросила она, держа в руках исходящую паром чашку чая из гибискуса. Она заварила его во время разборок. Луми улыбнулась, в уголках глаз появились морщинки.

– Спасибо, – сказала она, взяла чашку обеими руками и сделала маленький глоток. Приятный, немного терпкий вкус гибискуса омыл ее язык. И в то же время напряжение, искрящееся в груди, ослабло и исчезло. Луми почувствовала, что, готовя чай, Глория хотела ее успокоить. Женщина широко улыбалась, глядя на нее, и обе вернулись к своей работе.

* * *

– Что это за белый ад? – спросила Луми, глядя на Бродвей.

Она обхватила себя руками. В марте не должно быть снега, она уже ждала первые цветы. Свежие, чистые кристаллики крутились в воздухе, пролетая мимо окна. После происшествия с рататуем прошла неделя. Луми не поднимала головы, пытаясь быть незаметной, готовила все согласно меню и держала свои идеи при себе.

Жюльен удивленно улыбнулся.

– Не фанат снега?

– Боже, нет.

– Почему нет? Идеальное время для лыж, коньков и хоккея.

Луми поежилась.

– Я до сих пор не понимаю, зачем люди делают что-то такое по собственному желанию.

– Это весело. Я сам люблю снег. Правда, сегодня я волнуюсь, что он может саботировать нашу доставку выпечки. У нас кончаются сливки и мука.

– Хм-м-м, – Луми кивнула, поджав губы и снова вернулась к сосиске, которую резала для кассуле^[18]. – Сегодня доставляют только выпечку? – спросила она.

– Да. По вторникам выпечку.

– Я не нашла утку для кассуле.

– Должна быть у Рубена.

– Видела, что ты на сегодня в меню поставил тирамису.

– Да.

– Тирамису не французское, а итальянское блюдо.

– Знаю. Вот почему я попросил Глорию принести печенье савоярди и маскарпоне с Артур-авеню.

Луми почесала голову. Это должно объяснить, почему у них итальянский десерт?

– Я хотел, ну, знаешь… немного расшириться, – он отошел в сторону.

– А. Так приготовление западноевропейского десерта в западноевропейском ресторане – это расширение? Уверен, что не слишком рискуешь?

Жюльен щелкнул языком.

– Тирамису из Южной Италии. Скорее средиземноморский десерт.

Луми подавила желание махнуть рукой, словно бы говоря «да какая разница» и прислонилась к холодному металлу рабочего места.

– Она вообще сможет добраться сюда, учитывая весь этот снег?

– Должна быть с минуты на минуту.

Бам, бам, бам. Луми барабанила пальцами по столешнице. Прошла минута, две.

Жюльен сам смотрел на часы.

– Ты звонил ей?

Он схватил телефон и нажал кнопку.

– Глория? Да. О боже, жаль слышать. Нет, согласен, не пытайся откопать ее сама. Ты позвала на помощь? А, хорошо. Пожалуйста, сообщай мне новости. Пока, – он прижал большой и указательный пальцы ко лбу.

– Нам просто придется снова приготовить крем-брюле. Сможешь сегодня быть ответственной за выпечку? – спросил он.

– Ладно, я достану крем. Ой… доставка молочных продуктов.

Жюльен нахмурился, а потом открыл холодильник с молочными продуктами. Интересно. Как и она, он знал, что крема там не было.

– Действительно. Рубен, были ли доставки до нашего прихода?

Рубен покачал головой.

– Ничего, шеф. Но ты знаешь, кто не останется дома в такой снег? Клиенты. Там очередь из пяти ждет уже, когда мы откроемся, – сказал он.

– Здорово. Будем делать десерт из?.. – спросила Луми.

– Из ничего. Теперь у меня нет савоярди. Нет жирных сливок. Нет сезонных фруктов… Матерь Божья, у нас осталась только бесполезная кукуруза, – он закатил глаза, бормоча проклятья под нос.

Луми мгновение смотрела на кукурузу, потом отпрыгнула от рабочего места и щелкнула пальцами.

– О! Придумала. Есть сгущенное молоко?

– Что? Я просто шутил насчет кукурузы. Ты же не можешь серьезно…

– О, могу. Есть экстракт лаванды?

– Конечно, – ответил Жюльен.

Луми положила початки кукурузы на стол и ножом срезала с них листья.

– Так… кукурузный хлеб? Кукуруза… с сахаром сверху? Звучит освежающе.

Луми искоса взглянула на него.

– Просто смотри.

Она собрала зернышки и перемешала их с молоком, корицей, экстрактом лаванды и сахаром. Из-под столика достала дуршлаг. Эту смесь Луми вылила в кастрюлю, пока Жюльен беззвучно наблюдал. Вращательные движения ложкой в кастрюле действовали на мужчину завораживающе.

– Есть пожелания к сервировке? – спросила она.

– Я еще не решил, ведь это кукуруза… – он забрал у нее ложку и уронил несколько капель на маленькую ложечку, чтобы оценить вкус. – Вау, – он покатал кусочек пудинга языком по небу, пока тот не исчез. – Как называется?

– Маджарет. Лаванда – мой собственный штрих.

Жюльен повернулся к Фэллон и Тимоти.