Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III

Я вытянул руки перед камерой, как фокусник в начале трюка. Салли протерла мое запястье спиртом. Я уложил скользкую руку на резак, Салли поправила ее, определив нужное положение. Сияющее лезвие ждало своего хода. Я повернул камеру, добиваясь идеального ракурса. И раньше, чем я смог возразить, Салли налегла на ручку резака, опуская ее вниз. Моя кисть упала на подушечку, как морская звезда на песок.

Я сунул обрубок в раскаленный гриль и отключился.

Знаю, это избитый авторский штамп — заставлять главного героя терять сознание, чтобы оправдать внезапный поворот сюжета по прошествии некоторого времени. Дешевый, но действенный трюк, я много раз им пользовался до недавнего времени. И продолжил теперь, пусть и не по своей воле. Я не знал, что произошло в промежутке между обмороком и моим возвращением в сознание. Знаю только, что пробуждение сопровождалось потрясающим ароматом. Густым, вкусным запахом жареного мяса.

Мое тело застыло в неудобном и странном положении на покрывале, которым застелили что-то металлическое. Я открыл глаза и ждал, пока зрение сфокусируется, забыв, где я могу очутиться. Было ясно, что я точно не в своей квартире на Шерман Окс. Я был в доме Салли, конечно же, но в странной клетке из ржавого металла. Клетке с толстыми прутьями, едва ли в метр шириной. Голова болела и плохо соображала, зрение плыло, а телу было крайне неудобно. Потом я ощутил, что во рту все пересохло и онемело, на месте языка шевелился только обрубок.

Я поднял голову, чтобы посмотреть в направлении кухни, где на плите пыхтела кастрюля, источавшая дивные ароматы. Услышал голоса. У Салли появилась компания. Шестеро посетителей сидели за обеденным столом, и перед каждым стоял изысканный прибор. Люди были разного телосложения: крепко сбитые, худощавые, высокие, низкие, разной степени упитанности, объединяло их лишь одно: у каждого не хватало какой-то части тела. У каждого хоть чего-то недоставало для полного комплекта.

Когда Салли вошла, удерживая одной рукой поднос с дымящимся мясом на блюде, она явно удивилась и обрадовалась, увидев меня в сознании.

— Доброе утро, — сказала она, и все обернулись ко мне, заставив забиться в дальний угол клетки.

В этот момент я их узнал: Дэниела Пауэра, вице-президента драм на NBC, Кэролин Пфенстер из Тернера, какого-то менеджера среднего звена с Universal, я давно забыл его имя после провальной попытки договориться в прошлом году. Другие были мне незнакомы.

А потом я заметил, что не просто сижу перед ними голый. У меня недоставало не только руки. Пока я спал, мне ампутировали ногу, отчего мои болтающиеся гениталии казались странной недоразвитой конечностью.

В животе заурчало.

— Кто хочет есть? — спросила у меня Салли.

Все за столом согласно зашумели, не понимая, что ее вопрос адресован не им.

Я покачал головой, отрицая охвативший меня голод. Я не мог даже позвать на помощь.

Сервировка стола перед сидящими была закончена. Возможно, там были и овощи, но я их не видел. Я видел только свое филе, выставленное в аппетитном виде, и группу людей, которые в нем копались, выбирая кусок повкуснее. Это шоу принадлежало уже не мне, сообразил я: сериал, который я создал, отрезая от себя части тела, перехватили. А меня заменили новыми ведущими. Третий Акт Тайлера теперь транслировала другая сеть, с новыми владельцами, которые запустили его на другой веб-сайт.

Салли поднялась из-за стола с тарелкой и опустилась передо мной на колени, в нескольких дюймах от решетки. Сквозь окошко в нижней части клетки она просунула маленькую тарелку. На ней, как розовый тарантул, лежала моя отрезанная кисть, нежное мясо едва держалось на костях.

— Давай же, — подбодрила меня Салли. — Это действительно вкусно.

Пожалуй, даже слишком вкусно. Я не мог это есть.

Это было две недели назад. Не стоит и говорить, что у меня появился вкус к человечине, иначе я бы не дожил до этого дня. Точнее, то, что от меня осталось. У меня не было рук и ног, не было многого другого. От меня больше нельзя было ничего отрезать, не убив меня. Я выглядел, как диванная подушка.

Часто говорят, что не важно, как ты умер, важно, как ты жил. Я могу поспорить. Как тот, кто прожил жизнь в заурядной анонимности, могу смело заявить, что уникальна в моей жизни только смерть. Сегодня у Салли последний званый ужин. Боль живет лишь в моем сердце, не в теле. Значение существования порой сильно преувеличивают. Я не буду по нему скучать. Если вы один из подписчиков и заплатили за зрелище, присоединяйтесь к моему последнему шоу. Салли тщательно вымыла и причесала меня для финала моего третьего акта, веб-камеру вот-вот включат. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне в этом последнем эпизоде, за минуту до того, как я поблекну, уступая место рекламе.

МАРИЯ АЛЕКСАНДЕР «И пусть бледны уста…»