Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III

Юность твоя свежа, время ее хранит,

И пусть бледны уста и слезы на глазах,
Прощай, ты должна позабыть.

«Прощай», неизвестный автор,

Франция, XV век

Яркий свет, холодный воздух обжигает мои сухие губы. Голова устало клонится вперед, колокола обедни тонко поют со стороны аббатства. Мужчины с поясами из пластин слоновой кости и в дорожных плащах шурх-шурх-шурх с лошадей в замок, сквайры прыскают от них во все стороны, как пауки, при виде грязных золотых шпор. Сжимая молитвенник в муфте, я размышляю, к седлу которой из лошадей приторочено мое приданое. Мои тысячи, наше спасение. Жизнь моя не там, где я, она привязана к седлу зверя в драгоценном сундуке, которого я никогда не видела…

Три дня назад моя невинность была лишь тенью, застилавшей одну из монастырских стен. И как же быстро это изменилось, удача улыбнулась мне. Я буду помолвлена, но считала, что на всю жизнь останусь старой девой. Сестры мои вышли замуж, мне же сказали, что для меня ничего не осталось. Возможно, я неверно поняла. Я вспоминала все оговорки последних месяцев, однако память отражала лишь бесконечные процессии монахинь, священников, землевладельцев, которые приезжали к отцу жаловаться на плохие всходы и восстания, поскольку отец оставался верен Парижу. Я не помню, чтобы хоть раз слышала о брачном контракте или о гостях, которые могли бы дать за меня выкуп. Три ночи назад Матушка заявила о моей помолвке, придя ко мне в спальни, как Ангел, возгласивший Деве о рождении Христа. Я должна была обвенчаться с сыном герцога из Нормандии.

На мое тринадцатое Рождество.

Мы с Матушкой гуляли в слабом свете утра, мои компаньонки жалобно плакали у ворот замка. Одна прятала в шелковом платке маленький флакон с розой, кардамоном и тмином, подарок мне на прощание. Мы восторженно шептались о свадьбе. Буду ли я управлять большим домом? Будет ли у меня много детей? И красив ли мой жених? Подруги уверяли меня, что мои льняные волосы и голубые глаза делают меня очаровательной, меня могут и полюбить. И я поверила им. Пусть всего лишь на миг.

Матушка видела, что я печальна, оставляя компаньонок, и погладила меня по щеке, с бледным намеком на ласку.

— Не волнуйся, — сказала она. — В твоем приданом много полос итальянского Дамаска, синего, как яйца малиновки; полотна, белого, как свежие сливки; бархата, темного, как крылья убийц; и теплой шерсти, которая согреет тебя в холоде Нормандии.

Я не помнила, чтобы такие ткани грузили в повозки, и не знала, что в них есть оружие. Лишь аккуратно завернутые тяжелые мешки с соленой рыбой и свининой, ржаным хлебом, бочками сидра, сушеными сырными головами и другой провизией. Груза было куда больше, чем требовалось на четыре дня пути. Наверное, я просто недооценивала аппетит мужчин.

Морщинистые красные лица выглядывали из кухни. Ветер шелестел над головой в буковых листьях, когда меня поднимали в разрисованную карету и усаживали меж пушистых мехов, в которые я тут же укуталась. В мехах я спрятала туалетные принадлежности и несколько узелков с лакомствами. Было до странности тихо. Ни акробатов, ни певцов, ни глашатаев не пригласили отпраздновать мою удачу и пожелать мне счастья.

— А где же люди моего нареченного? — спросила я у матушки. — Почему они не приехали за мной, как за моими сестрами?

— Нам нужно спешить, — ответила она и отняла руку.

Я смолкла.

Листья хрустели под их ногами, когда мужчины в поясах из пластин слоновой кости вскинули мечи, принося клятвы ангелам и восхваляя неувядающую красоту моей матери. От этих слов сердце мое затрепетало, как паутинка на ветру. Я сидела не двигаясь и восторженно слушала, как они превозносят душевное и физическое совершенство моей матери. А затем они криком подогнали лошадей, и всадники умчались вперед. Цок-цок-цок копыта, и моя повозка тоже двинулась от замка.

Я отбросила свое изумление. Слишком сильно мне хотелось дождаться того дня, когда мне будут служить такие сильные воины и мне возносить хвалу; до того дня, когда я буду вдохновлять рыцарей на благие дела и помыслы и рыцарь будет сражаться во имя меня и Матери Божьей. Скоро наступит день, когда меня будут чтить и защищать. (Хотя свадьба может состояться и через несколько лет после помолвки. Это еще неясно.) А в ожидании этого дня я смогу писать письма матери и сестрам, и у меня будут мои любимые книги. Наверняка и книгу меня скоро будет много больше.