Вкус вина на кончике языка

— Какая услужливая… — хмыкнул брюнет, ухмыльнувшись, посмотрев на вампиршу.

— Мне уйти? — спрашивает она у него. Послали ведь сюда, но, если сам откажется — она будто и не при делах.

— Сядь и выпей со мной, — ставит он перед ней стакан, что стоял на подставке для горшка с цветком. Ноа тот недавно скинул, поставил туда стекло и бутылку, из которой наливает ей эту гремучую смесь.

Он подтолкнул ей напиток и закрыл бутылку, откинувшись на спинку кресла. Ноги расставлены по сторонам, рука одна на подлокотнике. Он курит молча и только лишь наблюдает за блондинкой.

Она смотрит по сторонам, но кресла тут второго не наблюдается. Не на пол же ей садиться? Подходит, элегантно склоняется к столику и, взяв бокал, садится ему на колено, ближе к паху, чтобы не соскользнуть. Лишь после делает глоток. Дыхание спирает от крепости, но есть свои плюсы быть вампиром, можно не дышать.

Рука его ложится ей на талию, а там и на бедро. Не встанет, почти в кольце его руки. Мужчина выдыхает дым, поглаживая ее кожу, что открыта из-за разреза платья.

— Не заходишь совсем… — длинные пальцы следуют наверх, оставаясь на уровне низа живота.

— Много дел… — отвечает она. Не говорить же, что приказа от Барнбаса не было «задобрить» старых друзей. — Новенькую не слишком радуют. Приходится постоянно следить.

— Неприятная особа? — интересуется он, наклонив голову набок, не стесняясь ее рассматривать так пристально. — Или причина нелюбви других в другом?

— Скорее в том, что он слишком ей заинтересован. Хоть и понимают, что это временно… — пояснила она ему. Поймав от Фаготта какой-то жест руки, девушка села в пол оборота к Лудду, положив руку ему на область груди. — Будем говорить о ней?

— Мне хочется слушать твой голос, поэтому я и задаю вопросы… Но больше всего мне нравятся твои стоны… Прямо здесь или найдем комнату? — делает он последнюю затяжку, выдыхает дым в сторону и кидает бычок на пол снова.

— Для меня не имеет значения, но, если останемся здесь, привлечем слишком много ненужного внимания… — произнесла она спокойно, рассматривая его лицо.

Ноа переместился с девушкой за считанные секунды в комнату. Дверь захлопнулась ветром и прямо на замок. Он навис над вампиршей, поставив колено меж ее ножек, пока исследовал ее тело руками.

— Долго тебя ждать пришлось… — произносит он шепотом, целуя ту в шею, слегка прикусывая бледную кожу. — Но тебе не очень повезло… Вся ночь моя… — его глаза засветились буквально на секунду, а платье Ады задралось снизу. Руки его блуждают по бедрам, цепляют это тонкое, прозрачное белье, чтобы с кожей сливалось и не выделялось из-за разрезов на платье. — Ты зальешь всю постель, и только после выйдешь…

Она смотрит на него полуприкрытыми алыми от освещения глазами, но те тоже принимают обычный цвет, стоит моргнуть.

— Только говоришь… — произносит она тихо, явно нарываясь на то, чтобы доказал на деле.

— Нет… Я больше делаю… — он разрывает тонкую ткань белья и выуживает из брюк свой орган, входя по самый конец и сразу в девушку, наклонившись у ее ушка. — Сразу начнем или пока тебя нежнятинкой замучить?

— Начни уже… Слишком долгий… — томно произносит она, смотря на него мутным взглядом. Обнимает ножкой за пояс и шумно выдыхает, чуть приподнимаясь и опускаясь, имитируя движение.

Призыв к действию был понят и принят. Ноа не только монстр по жизни, но и в постели. Он не особо волнуется о состоянии партнера во время процесса. Ему важно первым закончить, но он достаточно выносливый, чтобы после, если настроение хорошее — довести и второго. Так что и Аде перепадет.

Без всяких нежностей, ласки, тот начинает вдалбливаться как в последний раз. Сжимает бледноватое бедро и кусает ту в шею. Ее кровь всегда ему казалась какой-то другой.

— Черт… Мне так не нравится… — рычит он и меняет их местами. Усаживает вампиршу к своей груди спиной и через ее согнутые колени пролезает руками, давит ей ладонями на затылок. Она сейчас в руках как кукла, а он этим пользуется и на всю мощь, вбиваясь в нее снизу.

Она кладет голову ему на плечо, закрывая глаза. Открывает доступ к своей шее и сладко стонет, переходя на вскрики, когда задевает чувствительные точки. Слишком хорошо с ним, но так нельзя. Только лишь кто прознает…

«Любовь — это слабость…»

Она хватается за его руки, цепляясь когтями так сильно, что ранит его, но ей плевать сейчас. Аромат их крови и похоти витает в воздухе. Он смеется, шипя затем. Так его игнорирует, не признает, что он хорош в постели. Но ее эти стоны и то тепло, исходящее от ее тела, говорят о том, что ей нравится подчиняться ему.

— Сними этот амулет с шеи… Откажись от Барнбаса Фаготта и каждый день будешь на мне… — шепчет он ей на ухо и делает один грубый толчок, снова меняясь с ней местами, но в этот раз он кладет ее на бок и уваливается рядом, давя ей на затылок для того, чтобы поцеловать и закинуть ее ножку себе на пояс и войти уже так, не отставая от того ритма, что был буквально несколько секунд назад.