Вкус вина на кончике языка

— Тем, что делает тебе только плохо. Я мог бы смириться, если бы ты была с ним в нормальных отношениях. Уехал бы, продолжал бездельничать, пытаясь забыть тебя. Но… Его отношение к тебе… Вынуждает меня убить его. А после следует вторая причина. Он одержим идеей быть в главенстве, как я одержим тобой.

— Тогда почему отказался от его предложения?

Слышала ли она их разговор? Да.

— Потому что. Глупый ответ, но я больше мусолить эту тему не хочу. И не думай вести Руби к Барнбасу, или мне придется запереть тебя в подземелье, где тебя никто не найдет, пока я не справлюсь с Реми.

— Она умрет… Если не пойдет к нему. Не хочешь, чтобы этого сделала я — тогда сделай сам.

— Тогда мне нужно вывести тебя первой. Доверишься мне? — кидает он бычок на тумбу и приподнимается на локте, повернувшись в ее сторону.

— Я не ставила тебе такое условие. Я просто сказала, что если не сделаешь ты — сделаю я. А уже потом подумаю над тем, чтобы пойти с тобой куда-то…

— Я не буду рисковать тобой, если Реми заметит пропажу щеночка. Либо ты соглашаешься, либо действуешь сама. Но тебя ждет темница. Настоящая. Я это смогу устроить, мне помогут.

— Значит, как обычно, придется просить Лудда старшего… — произнесла она, развернулась полностью к двери и вышла.

— Я убью его прямо на тебе, и разделаю его у тебя на глазах, — слышится шепот у ушка вампирши. Ноа оставался в черной дымке из-за перемещения, но она быстро прошла. — Ты не понимаешь, что такое одержимость. Мне приходится сдерживать себя каждый день, чтобы не сорваться на тебе и даже на той маленькой комарихе, что сейчас себя раздирает в клочья… Чем быстрее ты согласишься на мои условия, тем быстрее она вылечиться…

— Значит… Придется умереть первой, чтобы не видеть этого… — ответила она тише, опустила взгляд в пол, и двинула по коридору к себе. Ну почему она просто не хочет принять смерть Реми? Почему не позволяет Ноа показать, каким он может быть для нее? Что у них за тайна?

— Что мне сделать, чтобы ты меня поняла? — остается мужчина стоять на месте.

— Ноа… Просто оставь эту затею. Ты и впрямь слишком одержим…

— Я хочу всего лишь, чтобы ты жила нормально… — он мнется на месте, но, положив руки в шелковые карманы, открывает рот вновь: — Обещаю… Я помогу тебе и Руби, и после, ты меня не увидишь.

Она обернулась к нему, стоя по другую сторону коридора.

— Снова не слышишь? Оставь. Лудд. Ремьера.

— Ответишь почему и зачем… И так и быть… Оставлю, — играет он челюстью, набирая воздуха в легкие, чтобы выдохнуть.

— Потому что он заставил Барнбаса меня обратить. Понятно? — почти прикрикнула она, — Потому что именно он нашел меня в той чертовой подворотне. И именно он привел того единственного рядом, кто мог сделать это. Доволен ответом?

Брюнет смотрит на нее с несколько секунд, а затем разворачивается и скрывается в темном коридоре, а после за дверью своей комнаты. Это было для него неожиданностью. Брат никогда не делился такими подробностями.

Ада выдохнула и ушла к себе. Вот и поговорили.

Утром, на завтраке, вся четверка собралась за столом. Ремьер приказал подать слабо прожаренные стейки с кровью.

— Сидите как на поминках… — делает он замечание троице, где каждый друг на друга почему-то дул губы.

Руби на Ремьера злилась, Ноа на него же, да и на девушек, Руби, скорее всего, и на младшую, и на Лудд Ноа. Бермудский треугольник, матерь Божья…

— Радоваться, что ли? — бубнит, жуя, Руби. Даже взгляд не поднимает, чтобы не встречать с Реми. Ее чувства к нему просто невозможно объяснить. Это что-то странное, как и то, что она думает о том, чтобы могло произойти, если бы она вчера дала ему продолжить начатое.

— После завтрака собирайся… Поедем кое-куда… — произнес Лудд старший девушке, после косясь на младшего брата. Она промычала, но не посмотрела на него. Также, как и встала из-за стола, смотря в пол. Невозможно отнекиваться от его феромонов. Это ужасная связь! Когда это закончится?!

Девушка поправила себе хвост, да и воротничок с платья черного сняла, а затем уселась на кровать, просидев на ней с минуты две.

— Соберись, идиотка! — шикнула она сама на себя и переступила порог, как тут она снова почувствовала это идиотское чувство, когда хочется навредить себе или кому-то. Снова пить кровь Ремьера она не намерена!

«Держись…» — успокаивает она себя, смотря перед собой красными глазами, пока выходит на улицу и проходит к машине.

Лудд старший стоял у задней двери, смотря в небо. При солнечном свете его кожа в области шеи, словно как пепел стала, чуть сверкая огоньками, будто тлеет. Шатенка посмотрела на него всего мгновенье и губу нижнюю прикусила, влетая внутрь автомобиля на заднее сидение.

Еще и эти слова его при обращении… Что-то по типу… «Я твой отец…» Будоражит, мать твою!

Младшая решает закрыть глаза, но для начала выпить сразу две бутылки воды, чтобы думать только о том, что ей нужно в туалет. Должно отвлекать.

Лудд сел в авто следом, а после хлопнул дверью.

— Езжай… — отдал он приказ водителю. Тот посмотрел в зеркало заднего вида и коротко кивнул, а после тронулся с места.