Вкус вина на кончике языка

— Ты нагло обесчестила бедного бешеного вампира… Следует отработать плохое поведение! — уже кидает он ее на их общую кровать и снимает с себя кожаную куртку, кидая ее куда-то. Девушка все также в пальто лежит.

— Это нам мешает, — стягивает он с нее верхнюю одежду, а после и все, что под ней. — Обвиняемая… У вас есть выбор… Как вас взять?

— Ноа… Если ты не хочешь, я пойму… Мы не часто говорим об этом… — тише произносит она, отводя взгляд в сторону. Стыдно стало?

— Это не то, что я хотел услышать, — говорит он свою привычную и любимую фразу. — На животе, значит на животе… Не вредно? Слышал, на ранних сроках нет, — посмеялся брюнет и повернул брюнетку спиной к себе, животом в постель. Звук ширинки и к влажным складочкам прикасается головка вставшего за секунду члена. — Я люблю тебя на протяжении тридцати лет… Как только встретил тебя… И ты говоришь мне о том, что я чего-то не хочу от тебя? — рыкнул он и шлепнул ее по заду, входя внутрь лона, когда чуть приподнял ее.

— Вообще-то… Ах! Мы познакомились гораздо раньше… — она прогибается в спинке, прикрывая глаза.

— Но общаться начали позже… Это разные вещи… — начал он двигаться в умеренном темпе, но перешел на более быстрый темп, осыпая ее плечи и спинку поцелуями, как доставал.

— Я люблю тебя…. Не устану повторять… Значит, он сказал девочка? — спрашивает девушка, обернувшись назад. Именно сейчас решила поговорить? А почему нет?

— Да… Девочка… — шепчет ей на ушко уже, вбиваясь рвано, — И сказал, что надеется с ней подружиться… — толчки стали чуть быстрее, а после, Ноа приподнял девушку за ягодицы на себя, чтобы поставить в коленно-локтевую позу.

— Ноа… Я сейчас растаю… Ты меня балуешь! Это точно наказание? — смеется девушка.

— Да-а… Это точно наказание, — шлепок по правой, а после по левой ягодице, и тот смеется, срываясь на бешеный ритм. Не такой быстрый, как был при бешенстве, но тоже ничего такой. — Люблю тебя… — подрыкивает брюнет, шипя через зубы, — И никогда не думай о том, что я могу на тебя злиться.

Девушка укладывается грудью на постель, руки вытянув перед собой, таким образом меняя угол, чтобы входил до упора. Вскрики становятся громче, пока она не начинает сжимать его и обессиленно не упадет на постель.

Лудд одним лишь ее видом наслаждается. Ему доставляет удовольствие, когда она такая беззащитная пред ним, когда не шипит, как всегда шипела, показывая свое недовольство.

Он имел ее с несколько минут, но вскоре замедлился и излился в ее лоно с протяжным сдержанным стоном. Увалившись рядом, он притянул девушку к себе и поцеловал в губы, накрыв куском покрывала с ее стороны, что собралось складками.

— Вот только не ругай… Да, забыл переодеться, и да, я поменяю постельное позже.

— Я не буду ругаться… но только сегодня… — произносит она тихо и чмокает его в губы коротко.

— А… Дело такое… Ты когда там хочешь полететь туда, где тепло и море? — спрашивает он как бы невзначай.

— Что-то не так? Я просто… Хотела сказать там… Вот и предложила. Можем и не ехать…

— Я всего лишь спросил о дне, когда мы сможем уехать, а ты решила, что я против… Капелька, просто скажи, когда ты будешь готова. Ещё раз… Когда мы уезжаем?

— Хоть сегодня, сказала же. Это был лишь предлог… А что такое?

— Давай послезавтра, а? — предлагает брюнет, но это больше похоже на конечное решение за них двоих.

Глава 41

— Я тебя позвал не для того, чтобы стоял и смотрел на то, как я двигаю эту плиту. Помогай, — Ноа цепляется пальцами за каменную плиту, где похоронены их с Ремьером бабушка и дедушка.

— Я просто пытаюсь понять, насколько сильно ты свихнулся с ума, что потрошишь могилы предков… — покосив голову на бок, произнес Лудд старший.

— Вспомни, что говорила мне бабуля… — ставит тот руки на бока, облизывая пересохшие губы. — «Надумаешь делать предложение любимой — забирай наши с дедом кольца!». Вот! Поэтому я тебя и позвал. Помогай.

— Это было лет… Даже не знаю сколько назад, я не считал. Правда думаешь, что они все еще там? Я про кольца… Люди бывают порой крайне жадны. Может, уже все стащили.

— Если я не могу скинуть эту плиту, думаешь, что люди могут? Не смеши меня, Реми-и… Давай! У меня время на исходе! Нам лететь нужно! — пихает тот старшего и становится возле гробницы, пытаясь сдвинуть плиту еще больше.

Реми вздохнул, но спустился помогать брату. Как иначе? Тот ведь не отстанет.

Вот, общими усилиями плита наконец сдвинулась с мёртвой точки и поддалась их толчкам, съезжая в сторону.

— У… Бабуля, дедуля… Выглядите не очень свежо…

Ноа смотрит на руки стариков и забирает с тех кольца. Быстро так, брезгливо чуть. Бабушка и дедушка двух мужчин были людьми, и оставались ими до самой смерти. А как после оказалось, это были вовсе не их родные. Два кольца с красными камнями в руках Лудда младшего. Он их крутит и протирает платком до блеска.

— Ну, все. Спасибо тебе. Задвигаем обратно, и я поехал.

Ремьер снова тяжко вздохнул, а после обошёл с другой стороны, цепляя плиту руками.

— Ноа, делай дело, потом камни!

— Орет ещё… — буркнул брюнет.