Вкус запретного плода

Марина почувствовала, что теперь, после слез, наваливается на нее тягучая, обволакивающая усталость. Она молча легла. Они лежали по обеим сторонам от нее, гладили ее, ласкали и ни о чем не спрашивали. Марине казалось, что под их ласками все тяжелое, темное, всю жизнь не дающее ей нормально дышать, постепенно куда-то уходит, сползает с нее, как надоевшее платье, как расстегнутый чьими-то руками, ставший ненужным халат. Алена осторожно просунула ей руку под спину и один за другим, словно играя, перебрала крючочки на лифчике. Другой рукой Алена подтянула лифчик вверх, к шее, и тут же Денисова рука легла на твердые, маленькие Маринины груди с закаменевшими от возбуждения сосками. Чьи руки были у Марины между ногами? Она не знала, едва успевая отвечать, принимать эти безымянные ласки, выгибаясь, двигаясь им навстречу всем телом и чувствуя, как там, внизу, становится влажно.

Марина очнулась, только когда лицо Дениса внезапно оказалось над ней. Он пытался войти в нее, а Алена ему помогала, раскрывая Марину осторожными ласковыми движениями. Марина вздрогнула и тут же пришла в себя. На секунду она зажмурилась, затем широко-широко раскрыла глаза.

— Нет! — закричала она так громко, точно эти двое были где-то далеко и могли ее не услышать.

— Тише! — Аленина рука стремительно зажала ей рот. — Весь дом перебудишь.

И тут же Марина с облегчением почувствовала, как скатился с нее Денис.

— Испугалась? — зашептал он Марине в ухо. — Ну и зря. Хорошо было.

— Но, Денис, — чуть не плача, заговорила Марина, поворачиваясь к Алене спиной, словно ее тут и не было. — Я не могу так! Я Вальку люблю, понимаешь?

— Ну и… — Денис фыркнул. — Или ты думаешь, его это колышет? — Он был явно раздражен и даже не пытался это скрыть.

— Его не знаю, — честно сказала Марина, неожиданно успокаиваясь. Ей вдруг все сразу стало ясно. — А вот меня да. Для меня важно, что я только с ним и ни с кем больше. Хотя, может, это для кого и смешно, — добавила она с вызовом.

— Что уж тут смешного, — снова фыркнул Денис, садясь и закуривая.

Марина поднялась и потянулась за одеждой.

— Постой, ты куда это? — удержал ее Денис. — Успокойся. Мы же не насильники.

— Да уж что-что, а изнасилование в этом доме никому не грозит. Чего-чего, а желающих заняться этим делом добровольно тут всегда предостаточно. Не обижайся на нас, Марина, мы ведь лучше хотели. Видим, тебе одиноко, бродишь по ночам, стонешь, как неприкаянный грешник или привидение…

— В общем, хочешь одевайся, не хочешь не одевайся, главное, не дергайся. Тебе вообще нервничать вредно, — сказал Денис своим обычным докторским тоном. — Можешь, конечно, уходить, но только если ты уверена, что действительно очень хочешь. Лично я не понимаю, почему бы тебе не остаться с нами, особенно теперь, когда все друг друга поняли.

— Останься, Марина, — попросила Алена. — А то я буду думать, что мы тебя обидели. Ты ведь не сердишься на нас, правда?

— Правда. — Неожиданно для себя Марина улыбнулась. Они вдруг показались ей такими трогательными, такими беззащитными в своей наготе, в особенности Алена.

Денис же, стоило Марине снова лечь, немедленно повернулся к ней и прошептал ей в ухо:

— Надо же, никогда не думал, чтобы я был такой урод! Страшно вспомнить, как ты кричала! Воистину, век живи, век учись. — С этими словами Денис нежно поцеловал Марину в щечку, обнял ее и уснул. С другой стороны к Марине тепло прижалась Алена, уютно свернулась калачиком и тоже скоро заснула. Одна только Марина долго еще не спала, лежала, смотрела на полную луну, улыбалась чему-то… Ей было сейчас очень хорошо, но отчего, она вряд ли смогла бы объяснить.

19

Рано утром, еще в кромешной тьме, Марина с сожалением выскользнула из теплой постели, потихоньку оделась и крадучись, на цыпочках пошла по коридору к себе. На лестнице ей встретилась Женя. Женя старательно, согнувшись в три погибели, мыла лестницу.

— Привет! — весело сказала она Марине. — А я вот мою. Люблю, чтобы чисто было. Знаешь, когда пол везде чистый, даже воздух другой делается. Не замечала?

Марина тупо кивнула. Ей было очень неловко. Конечно. Женя сразу догадалась, откуда Марина идет в такую рань. Доказывай теперь, что вообще ничего ведь не было.

Стоя на площадке верхнего этажа, Марина смотрела вниз и всей грудью вдыхала еще ночной, холодный воздух. Окно на лестнице было распахнуто, и было просто морозно. Где-то заплакал ребенок. «Ничка», — с умилением сообразила Марина. Она ее с первого вечера так больше и не видела, даже голоса ее не слыхала. На редкость, должно быть, спокойный ребенок. Почти все время Ничка спала — или у Ольги в комнате, или в коляске во дворе. Несколько раз Ольга пробегала куда-то с ней на руках мимо Марины, но на бегу что разглядишь?

Детский плач стих. Наверное, Ольга ее кормит. Хлопнула дверь, и по ступенькам, еще не окончательно проснувшись и не совсем ясно сознавая окружающее, ссыпался Денис.

— К лошадям пошел. — Женя проводила его нежным взглядом. — А ты что так рано встала?

— Не спится чего-то, — выдавила из себя Марина, изобразив подобие улыбки. — А который час?