Вкус жизни

– Слезы глубокого отчаяния и неудержимая неописуемая радость – это у детей, а у нас все больше слезы к слезам. Тебе следует быть более точной в определениях. Ни с того ни с сего бросаешься на всех, как коршун на цыплят, и не раскаиваешься. Тебе не повредит задуматься о своем поведении. Во всяком случае, такого идиотского выпада я от тебя никак не ожидала.

Рита никогда не отделывалась внутренним монологом и всегда горой стояла за несправедливо обиженных.

– Ополчилась, укоряешь, правильная ты моя! Смири гордыню! А может, просто для отвода глаз банальности лепечешь? Что ты думаешь и чего не думаешь – это твое дело, у меня о том голова не болит, – не унимается Инна. – Но замечу: больших парней уже не переломить через колено, не повлиять на их образ мысли и убеждения. Глас вопиющего в пустыне эти разговоры. Это далеко не то, что ты хотела бы от меня услышать?

Рита побледнела, но сказать ничего не успела. Эмма вступилась за нее.

– Не пристало тебе так говорить о подруге. Вы же вместе пятнадцать лет проработали. Ты ставишь под сомнение свою репутацию. Слово – великая сила в устах неравнодушных. Даже не очень молодых людей оно иногда может направить на путь истинный… Не скажи, мы – старшее поколение – мощная сила. Детям и молодежи нужна наша спокойная разумность. Мы еще многое можем осилить, – уверенно сказала она, пытаясь смягчить тон неожиданной перепалки, но при этом резким движением головы отбросила назад свои непослушные русые, с густой проседью, волосы. – Мы еще нужны России, – добавила она с шутливым пафосом, но, тем не менее, стараясь придать своим словам убедительность.

Жанна про себя обрадовалась поддержке и воспрянула духом. Но на Инну реплика Эммы не подействовала, она закусила удила.

– Не пришлись по душе мои слова? Таков твой вердикт? Охолонь, упрямая. Что за коллективный педагогический психоз с характерными интонациями учительниц с сорокалетним стажем? Рита, ты же инженером работала. Посмотри на себя: совсем с лица сошла. Блажен, кто верует. Ты и в гробу будешь наполнять детей высоким духовным содержанием. Да только дело того не стоит. Размечталась! Не смеши меня. В своем истовом усердии ты забыла, как изменились время и люди. У каждого поколения своя рецепторная зона. Нас, например, Гагарин вдохновлял, а молодых он уже не трогает, не увлекает. Им теперь в свете новой жизни другое подавай – бабок побольше срубить… А некоторых стариков вообще к детям нельзя подпускать на пушечный выстрел, потому что из их души не вытравить накопленные годами досаду и гнев, а другие себя слишком любят и сами отказываются помогать воспитывать внуков, мол, мы свое отработали. Разве нет? Нечем крыть? – спросила Инна, довольная своей отповедью.

Все это она произнесла с хорошо рассчитанной насмешкой, цель которой была совершенно ясна всем присутствующим, кроме новых гостей. Рита промолчала, только посмотрела на Инну уничтожающим взглядом. Аня устало смежила веки, обратилась внутрь себя и задумалась. Но не найдя ничего подходящего, на чем хотелось бы мысленно остановиться, уставилась в окно.

«И ведь скажет, что «на мне нет вины, мол, то была невинная шутка». Чудовищная бестактность. Не перевариваю Инну. Азарт азартом, но доброе имя ведь дороже. Будто не понимает, «где кошке смех, там мышке слезы». Вечно балансирует на грани. Думает, нашла интересный способ воздействия на друзей? Ерунда на постном масле. Из этой затеи у нее ничего не выйдет. Ну если только настроение испортит. Каждый с первого взгляда определит в ней неуравновешенного человека, не умеющего разумно дозировать свою слишком концентрированную отрицательную энергию. Что этим поведением она самой себе хочет доказать? Прямо помешалась на стремлении противоречить… Где она настоящая: сейчас, когда такая вот несносная, или когда неожиданно тихая и задумчивая? Почему, черт возьми, такие люди способны заполнять все пространство вокруг себя?» – недоумевает Кира.

До Лены долетели только последние слова подруги детства. «Всем от Инны достается. Что-то мне не верится, чтобы она так ожесточилась. Злословит от скуки, развлекается. Не стану вмешиваться. Это просто маленькое досадное недоразумение, которое ни та, ни другая сторона не торопится разрешить. Сами разберутся, – подумала Лена, неотступно наблюдая за самой собой. – Все-таки первый раз за столько лет свиделись. Еще решат подруги, что умничаю, воспитывать их берусь».

– Не пойму тебя, Инна. Такое впечатление, что ты со всеми соглашаешься и вместе с тем – всё отрицаешь, – недовольно забубнила Аня.

– Инна, ты и в стариках умудрилась злонамеренно усмотреть что-то нехорошее. Как всегда, стоишь намертво в своих заблуждениях! «Не пойми чем» занимаешься. Подлавливаешь всех на ерунде. А тут еще некстати тема благодатная подвернулась, – не удержалась от восклицания Рита и сердито дернула плечом.

– Расслабон себе устраиваешь, – поддакнула Лиля. – Особенную из себя корчишь? Мозги с прибамбасами? Надоело! Хватит комедию ломать.