Вкус жизни

В чем причина ее столь разительной перемены? Она меня пугает. Накипь со своей души таким образом снимает? Нашла не самый лучший способ расходовать свою нерастраченную энергию. Возможно, просто цену себе набивает? Но соперничества, как в юности, между нами нет. Или свой крест ей не под силу? Не берусь судить… Мы все разные, все индивидуальные, даже штучные», – улыбнулась она, пытаясь отыскать зацепку для восстановления своего пропавшего благодушия.

– Поторопись с воспитанием молодежи… вдруг не дождешься… Ха! Свежо предание, да верится с трудом. И имя ему – мечта. Поговорим-поговорим – и на том все кончится, а рекламодатели постараются не допустить необходимости и возможности выбора, – слышит она высказывания Инны, произносимые каким-то полинялым голосом.

– Обнадеживающий аванс нашим стараниям! Ставлю тебя в известность: нам, советским людям, все по плечу, – сердито пробурчала Жанна и резко отвернулась от объекта своего раздражения. Она не жаждала общения с Инной. «Наш пострел и тут поспел. Трещит без умолку. Включилась и пошла-поехала, понеслась без тормозов! И попробуй ее оспорить, – подумала она об Инне. – У нее самый несносный характер, какой только можно придумать. Ее не смущает мое волнение. Она как неизбежное зло… Злоба – самое долговечное человеческое чувство, оно остается даже, когда остальные пороки уходят из нас. Где я слышала такое выражение? Не сама же я его придумала?»

Лере тоже захотелось успокоить Лилю.

– Не буди лихо, не наезжай на всё подряд. Дозированно смотри телевизор. Надеюсь, ты не веришь всему, что пишут в газетах?

– Не забывай, мы пробавляемся информацией, подслащенной и процеженной сквозь многие сита, – в противовес Лере сказала Инна, чтобы позлить ее.

Рита заторопилась поддержать Леру:

– Вне всяких сомнений, во главу угла теперь ставятся деньги, потребление «съело» многих хороших людей, но воздержись от обобщений. У нас, например, не дрожат руки, когда мы держим пачку тысячных, и мы никому не завидуем, не правда ли? Если на то пошло, я охотно соглашусь с тобой насчет рекламы, но может, не стоит сбрасывать все в кучу и сваливать на других последствия своих ошибок? С нас тоже спросится.

Не переживай. Не жди каждую минуту трагедий. То, что сейчас нам видится концом, может оказаться удачным началом. Придет время, и мы заново обретем привычные нам духовные ценности… А в быту всегда были и будут хитрецы и всегда будут лохи, за счет которых живут изворотливые умники. «На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал». Не волнуйся, заиграют зори прекрасного над нашей великой страной. Так ведь говорили в нашей молодости? С нашей помощью вырастут внуки порядочными людьми, станут любить свято и чистосердечно и будут счастливы.

– Не суетись. Зря надсаживаешься. Мечтаешь о благоденствии? Хорошо поешь. Прекрасные гомеровские экзерсисы. Валяй дальше! Фантастика тоже имеет право на существование… Собственно, ничего нового ты не сказала. Все наладится, все образуется, всему свой срок. «Будет тебе белка, будет и свисток».

Все правительства и все их президенты вместе взятые не могут решить проблем своих народов, а она тут здрасте-пожалуйста – самая умная. Ты издеваешься над нами, рассказывая с самым серьезным видом совершеннейшую чушь? Может, из темных мохнатых глубин древности извлекла это сокровенное познание? И мы должны воспринимать его безоглядно с легким замиранием сердца? Так что ли? – сердито не согласилась Инна, послав жесткий резкий пассаж в сторону Риты. – Здорово выступаешь!

– До тебя, Инна, Рите далеко, – поддела ее Жанна.

– Ты то хвалишь новую жизнь, то не веришь в ее возможности. Определись, в конце концов… Как всегда, считываешь лишь поверхностные смыслы любого события. Придержи свои «выступления» для бабушек на лавочке в парке. Не загоняй меня в угол, я ведь могу и взбрыкнуть. У тебя как всегда или сплошной пессимизм, или грубый пафос. Тебе бы только плевать через губу на всех и вся. Голову сносит? Не криви душой, – пожалев, что вступила в беседу, раздраженно сказала Лера. Чувствовалось, что язвительный тон Инны смутил ее.

– А у тебя ощущение эйфории и какого-то нереального счастья, – совсем по-детски взбрыкнула Инна.

– Я нахожу, Лерочка, что ты права, и я не вправе роптать, – пропустив реплику Инны, согласилась Лиля, – но с тех пор как все у нас перевернулось, я ощущаю себя вывернутой наизнанку. Не чувствую в самой себе опоры, заново учусь твердо стоять на ногах, пытаюсь найти новую форму согласия, стремлюсь слиться с действительностью, чтобы обрести понимание ценности современной жизни. Но получается, что бреду наугад, куда вывезет. Можно подумать, меня ведет таинственный инстинкт. Ну уж во всяком случае не ум и не опыт. Иногда мне кажется, что я достигаю «критической массы», дохожу до края отчаяния.