Вкус жизни

– Раньше человек, чтобы лучше понимать современность, обязан был держать в памяти историю. А теперь это в нас утеряно, – несмотря на укол Инны, продолжила Лиля историческую тему.

– Современность слишком давит избытком информации обо всем мире, – объяснила причину такой потери Лера.

– Может, еще чем-нибудь интересным поделишься? – ехидно изрекла Инна.

– Ну разве что бессонницей… – хмыкнула Лера, чтобы не допустить продолжения перепалки.

– …Хотелось бы, чтобы в современной жизни поменьше было бесовщины, – скромно пожелала Аня.

Ей показалось, что она нашла способ по возможности деликатно вмешаться в разговор. Но Инна с Лилей были не в том настроении, чтобы замечать разные мелочи, и продолжали яростно спорить.

– Страна на очной ставке с собственной историей? Провела реконструкцию прошлых событий? Лиля, в твоей интерпретации она весьма оригинальна. Кого ты забалтываешь? А ты, Аня, обрати взгляд внутрь себя. Сама себя страшишься, даже своей тени боишься? Мол, не грузите меня грустным, мне хочется радостного.

– Я понимаю, плохое лучше видно, потому что хорошее – это норма и в глаза не бросается… К тому же у нас иногда самое великое выглядит самым низменным. Умеют представлять… – словно оправдываясь, сказала Аня. – Я сама грущу, но детей учу любить каждый миг своей жизни, каждый лучик солнца…

– Дамы, дамы! Вас не заботят нервы присутствующих? Что за неэстетический расстрел прошлого и настоящего? К чему с пеной у рта доказывать очевидные вещи, ставшие уже притчей во языцех? Не поддавайтесь однозначному охаиванию ни настоящего, ни прошлого. Я считаю, что надо отстаивать все положительное в нашем наследии. Я понимаю, нам в нашем возрасте свойственен грустный взгляд на жизнь, но нельзя безнаказанно бросаться словами. Наша жизнь – вечное движение, и это движение творят мысли людей. Неосторожно изреченное слово может пробудить вулкан страстей и зла. Берегитесь пересудов не только в словах, но и в мыслях! – продекларировала Жанна одну из идей своего нового увлечения.

Она сказала все это несколько театральным тоном, создавая впечатление, будто она сама не относится к сказанному всерьез или советует присутствующим сохранить долю здравого скепсиса.

– Напугала попа кадилом! Я не ослышалась? Ты о высших силах? Виданое ли это дело? Бросаешься из крайности в крайность? – переспросила Инна и удивленно подняла брови. – Ты всегда производила впечатление умного человека. Уж кого-кого, а тебя я не могу заподозрить в недостаточной образованности и поэтому тем более не понимаю направления твоих мыслей. Ты поражаешь меня не неосведомленностью, а чем-то другим, чему я еще не подобрала определение. Сдается мне, не о том думаешь, не тем голову забиваешь. Стремишься на дно давно ушедшей эпохи? Сама как агнец божий идешь на закланье?

Мы, русские, в ответе за человека, а нас вечно несет в тайны «глубокого мироздания», потустороннего мира. Проснулось воображение? Перемкнуло мозги? Не забиралась бы ты в эти дебри. Ведь с кем поведешься… так и до новоявленного спасителя мира, миссии недалеко… Еще один камень преткновения? – засыпала Жанну ехидными вопросами Инна, вскинув красиво подведенные брови и подняв подбородок, демонстрируя свой горделивый профиль.

– Отстань, надоела как горькая редька. У кого переняла манеру лезть в душу без спросу? Ты выбрала неверный тон, и у меня появилось веское основание предположить… – недовольно забурчала Жанна. Ее уже никто не слушал, но она все продолжала сопеть и бормотать себе под нос.

Лера заметила, что Инна критиковала Жанну с некоторым упреком. Во взгляде ее и в тоне голоса уловила она тревогу и крайнюю степень разочарованности умственным уровнем сокурсницы. «Не в бровь, а в глаз, – подумала она, соглашаясь с Инной. – Но не по форме преподнесения, а по содержанию разговора».

– Я тебе вот что посоветую, Инна, – мягко въехала в разговор Эмма, крепко сплетая пальцы рук. – Не суди чужую боль.

«Скука, мухи дохнут, как говаривали мы в детстве. То скорострельные жесткие диалоги, то муторные, примитивные рассуждения... Устала я, неадекватно реагирую? – ворчливо думает Лена и дальше уже не вслушивается. Нарастающее напряжение прорывается только в ритмичных постукиваниях ее тонких пальцев о край стола. Но она справляется с ним и, погруженная в воспоминания, уже не замечает, в каком направлении течет разговор, и лишь иногда ее сознание выхватывает его отдельные моменты.

– …Что ты хорошего видела при Советах? – громко вопрошает Инна.

– Хорошая работа, крепкая семья, спорт, искусство – разве этого мало? Ум и образованность ценились. А много ли ты митингов протеста видела при Советах? – защищалась Мила.

– Это в девяностые было безвременье, а не жизнь. Раскурочили страну вдрызг. Возникли такие новые понятия, как офшоры – поди в них разберись. Появились новые хозяева жизни – бандюки, – продолжила ее мысль Лиля.

– Так объявим им джихад! – сказала Инна с самым серьезным видом.

– А последствия? – испугалась Аня, не понявшая шутки.