Вкус жизни

«Нет, все же совершенно не похожа на себя Инна. Создается впечатление, что болезнь несколько… – прости меня, Господи – деформировала ее психику. И ведь не усмиришь недовольство девчонок ее поведением, пока не объяснишь причину ее выходок… Но она не позволит. А спор сам по себе не сулит благоприятного исхода», – думала Лена.

Неожиданно ее внутреннему взору открылась картина болезни отца подружки Люсеньки. Он абсолютно не контролировал свое поведение, ходил в туалет, не снимая брюк, и тут же садился за стол обедать. Нес несусветную чушь… Лена в ужасе напряглась. «Нет, минует Инну такая жалкая участь…» – испугалась она своих мыслей и попыталась сосредоточиться на разговоре подруг.

– …Вдруг она на ветер пустила все состояние мужа и преподнесла это ему в лучшем виде или злой дух от скуки разлучил их? Тоже вариант. А мы, как у нас водится, превозносим тех, кого долго не видим. Да что там говорить, любая жизнь трагично-комичная. А вдруг ее муж оказался низкопробным негодяем? И поделом ей… Что, я нелепость сказала? – «тормозясь» под взглядом Киры, закончила Инна. – Лично мой интерес к Дине давно остыл.

«Как бы «поговорил» в такой ситуации с Инной наш слесарь из ЖЭУ? Врезал бы ей в ответ зарядом матерщины, чтобы не возникала. И никакой поблажки на пол и возраст. А нам нельзя, мы интеллигентные…» – подумала Жанна.

«Ни в чем не знает удержу. С чего это она окрысилась на Дину, кому нужны ее подлые выпады? И как теперь прикажете называть Инку? Злючкой? Было бы лучше, если бы она держала свое более чем странное мнение при себе», – молча ошеломленно пожала плечами Кира.

Последнее предположение о ветрености Дины добило ее окончательно. Она собралась ответить обидчице в весьма жесткой форме, но Рита опять опередила ее.

– Остыл интерес? Какое облегчение! Между прочим, в приличном обществе приличные люди не повышают голос и не говорят об отсутствующих дурно. Я, конечно, имею в виду интеллигентных людей, – заметив тревожное нетерпение присутствующих, сердито прервала она жесткий комментарий Инны. А про себя заметила: «Инке везде тепло, светло и мухи не кусают. Что за непроходимая дремучая тупость нападает на эту чертовку, когда ей хочется «повыламываться» перед нами? Откуда в ней эта странная, неинтеллектуальная рефлексия? Ведь интеллигентность – это, прежде всего, способность понять другого. И ведь неглупая в общем-то.

И раньше, когда работала, была такая же ненормальная, хлебом ее не корми, только дай о ком-либо посплетничать или заняться моральной обструкцией, но как-то без злости, словно из любопытства. Все-таки кавардак какой-то у нее в мозгах. Видит то, что хочет видеть, а совсем не то, что носит человек в своем сердце. Бредит только пакостями. Просто патология какая-то. И ведь протестуй не протестуй – не поможет. Можно подумать, что говорит не об однокурснице, а о какой-то неопределенной фигуре с темным прошлым. Не понимает, что подобные слова, произнесенные не ко времени, могут даже судьбу человека сломать... Все мы подвержены маленьким женским слабостям, но не в таких же астрономических масштабах…

Сейчас в ней говорят мимолетные вспышки ревности стареющей, несчастливой в браке женщины к успехам подруги или она сгорает в обжигающем воздухе чужого счастья? Обычная бабья зависть лезет из нее? И в студенчестве каждый чужой прекрасный ответ на семинарах она воспринимала как личное оскорбление, как обиду. И потом в НИИ стремилась стать лучше всех. Без сомнения, отличалась выдумкой, вкусом. Собственно, это всё похвальные качества, если бы не ее излишняя настырность. Вечно в глаза лезла.

Насколько я знаю, она может искренне посочувствовать, если кому-то плохо, но совершенно не выносит, когда кому-то незаслуженно, как ей кажется, хорошо… Стремится хоть как-то заполнить свою жизнь и внести в нее разнообразие? Только к чему нам ее неуемный «духовный стриптиз»? Лучше бы попридержала свой стервозный язык. Выдала себя с головой, обнажила грязную сторону своей души. Если бы она была наполнена не отбросами будней, а чем-то более возвышенным, ее можно было бы слушать. Чем же она так обозлена? Что ее так раздражает и выводит из себя?»

Все эти вопросы огнем пылали в мозгу Риты. Жанну тоже покоробили слова Инны, и она подумала с грустью: «Инна очень довольна тем, что ей представилась возможность высказаться?.. И она еще без всяких-яких пытается оспаривать свое право на посещение этой компании! Разве можно навязывать свое присутствие тем, кто не желает тебя видеть? Я человек невоцерковлённый, но мне хотелось бы посоветовать ей судить о людях не с ненавистью или безразличием, а с любовью и жалостью. Ей же самой от этого стало бы легче. Вот смотрю на нее и вспоминаю одинокого лермонтовского демона, который «сеял зло без наслажденья»… А мы еще, случается, утверждаем, что человек – венец творения, что каждый человек – вселенная. Далеко не каждый. Долго еще нам идти к совершенству».