Вкус жизни

Если бы мужчина не принял моего стихотворения, я бы поняла. Говорят, что у большинства женщин эмоциональная планка, уровень чувствительности выше, чем у мужчин, и поэтому они не дотягивают до нас, не воспринимают наши чувства, не могут понять, поверить в их искренность. Я, правда, в этом очень даже сомневаюсь… Хотя всем известно, что порог слышимости у мужчин и женщин разный. У нас в ушах колики и в голове вибрация от слишком громкой музыки, а мужчинам она в удовольствие.

…Существует эмоциональная глухота. Но утверждать, что у мужчин она встречается чаще, я не могу. Высокий порог душевной нечувствительности – когда человек не слышит чужую боль – теперь явление нередкое и среди женщин. Почему она, допустим, верит Достоевскому, что есть такие тонкие люди, как Алеша Карамазов, но не желает поверить, что есть на свете бывшие детдомовцы, которые до конца своей жизни остались болезненно чувствительными, излишне эмоциональными. Мне хотелось ей крикнуть, мол, познакомься, я и есть один из представителей этой достаточно большой когорты людей, чувствующих и ведущих себя несколько иначе, чем ты и тебе подобные хорошие люди. Просто мы немного другие. А она сказала: не тот формат… А потом жалуемся, что дети вырастают жестокие.

– …Мне нравится искренность и ясность твоих строк. Просто пишешь, а сердце прожигает. На душу легко ложатся. Самое трудное – это просто писать о сложном. Поэтический мир тебе достался из детства, и тебе удалось его в себе сохранить. У тебя удивительное погружение в наше детство! Очень личная книга, сердечная. Она полна человеческого содержания. В ней тоска ребенка по любви и ласке. Давно читала, но многие твои строфы до сих пор не идут из моей головы. Чувствуется, что писал внутренне свободный человек, – выразила свое мнение о Ритиной книге Лиля.

– Но смотреть на мир детскими глазами не стоит. Это слишком дорого обходится, – пошутила Лера.

«Лилина похвала прозвучала мягко, дружелюбно и настолько безукоризненно смодулировано, что даже кажется искренней», – удовлетворенно хмыкнула Инна.

– Самое важное – значимость выбранной тобой темы, собственная авторская позиция и интонация. Правду пишешь… И грандиозные идеи могут быть выражены в форме утонченной простоты, – задумчиво произнесла Лена. – Эта книга – образ нашего детства. Миллионы соотечественников могут сказать: «Это мое детство». Каждый человек может найти в ней осколки своей жизни.

– Не вскружили успехи голову? От восторга еще не потеряла рассудок? – зловредно хихикнула Инна, сама даже не успев понять почему.

– Ты это по поводу моей скромной персоны? – спокойно удивилась Рита.

– Не лишне упомянуть, что и в наши времена, и во времена оные неприкрытая правда не встречала сочувствия, если она не изящная, – вставила умную фразу Инна.

Аня смущенно поведала:

– Я очень любила фильм «А зори здесь тихие». И вдруг узнала, что автор выдумал эту историю. С тех пор не могу смотреть этот фильм. И другие фильмы про войну. Такая вот я странная… Я искренне считала, что в основу любого сценария обязательно должен ложиться реальный факт, который писатель доносит до нас согласно своему писательскому дару. А в детстве я Луи Буссенара читала. Так его «Капитан Сорвиголова» меня не воодушевлял. «Ври, но не завирайся! – сердилась я. – Десять пуль получил – и живой. Моему папе одной хватило…»

– Значит, мои книги для тебя. Читай, может, они помогут тебе пересилить твой «пунктик» и повернут к пониманию твоей ошибки, – улыбается Рита. – Что из того, что сюжет придуманный? Все равно в нем правда войны. Борис Васильев был фронтовиком, на себе прочувствовал все тяготы тех страшных лет. Его проза – барометр чести и совести. Я люблю все его произведения.

– У него такое умное красивое одухотворенное лицо. Ему нельзя не верить, – призналась Галя.

– Наверное, приятно, когда слова послушны велению твоих мыслей. Ощущаешь необыкновенную легкость, полет, – сказала Лера.

– …Подкупает, что ты о нас, о детдомовцах, написала, – тепло сказала Жанна, еще не читавшая книг Риты.

– Человек лучше воспринимает то, что перекликается с его собственными бедами.

– Правильно сделала. Слова одного известного журналиста вспомнила: «Если я не напишу о своих прекрасных друзьях, память о них умрет вместе со мной».

– В своих книгах ты пытаешься смотреть на мир глазами других людей? Надеешься предугадать и описать чужие переживания? Пустой номер. Это еще никому не удавалось. Все писатели свою душу выворачивают наизнанку, – громогласно декларирует Инна.

– Главное, что эти стихи – прямое попадание в нерв времени, – по достоинству оценивает поэзию подруги Лера.

– Наверное, стихи мне больше удаются, – потупилась Рита, и лицо ее заалело.

– Вот живет человек обыденной жизнью и вдруг находит свое призвание и расцветает, – улыбнулась Алла.