Вкус жизни

– Ну что ты, в самом деле, очнись! Путь твой не завершен. Хочешь ты того или нет, тебе придется начинать жить заново. Не все проходят Голгофу с последующим воскрешением, но только не ты, – упрямо говорила она. – Что-то сломалось в тебе, и ты почувствовала себя беззащитным ребенком. Если память мне не изменяет, ты не лишена честолюбия. Каждый из нас несет в себе свою особенно звучащую ноту жизни. Не загаси свою, такую красивую и высокую. Выйди из беды с наименьшими потерями. Не губи себя. Тебе не пристало поддаваться разочарованию и бездеятельности, ты еще много можешь сделать. По уши впрягайся в научную лямку, изнуряй себя работой. Чтобы не оставить ни минуты для гнетущих, терзающих сердце раздумий. Вспомни свои слова: «Коль скоро рассчитываешь на победу, ставки надо делать по-крупному». Вытаскивай свои козыри, не мелочись. Где твой характер, твоя суть? Ты же знаешь себе цену. Вспомни доцента с кафедры биологии. Он птицами занимался. До последнего дня из последних сил старался. Врачи дали ему полгода жизни, а он четыре смог…

Она опять чуть не сказала «ради своих троих маленьких детей».

– Ты сама в своем расстроенном воображении создала ужасный образ нынешней жизни. Тоска сама собой не прекратится, ее, как болезнь, надо лечить. Перед тобой самый труднопреодолимый перевал в твоей жизни. Пройди его достойно. Я страх и тоску выбивала из себя злостью на свою беспомощность, – упоенная своей собственной речью, утверждала Люся.

Лена угрюмо молчала. «Кому нужны эти нудные резоны? Не отбиться мне от наседающих тоскливых мыслей». На какой-то миг Люся уже отчаялась найти способ вывести подругу из мрачной депрессии. Ей хотелось закричать: «Мне скрестись, стучать, барабанить в неподатливую дверь твоего упрямства или умолять?!» Но она успокоилась и пустилась в воспоминания.

– Пораскинь мозгами, ты же всегда учила меня тому, что мы, женщины, не можем позволить себе быть слабыми. Я первое время часто вспоминала твои шутливые слова: «…Усталость отложи на потом, это любовь и рождение детей на старость нельзя откладывать…», «Кажется, еще немного – и конец, но я взмываю белым лебедем!» Они не плод моего воображения. Ты права, мы обязаны взмывать… Всегда в самый ответственный момент ты оказывалась рядом с теми, кому плохо… Я и Лиле о тебе рассказывала, когда ей было тошно.

Мне тоже знакомо чувство гибельного одиночества. Вспомни весь пунктир наших, пусть даже редких встреч, вспомни мою беду. Я тогда до ручки дошла. Ты учила меня чувства подчинять рассудку, ты помогла мне тогда выжить, и не растоптала меня горькая правда жизни. Встала я на ноги, окрепла сердцем. Живу, хоть нередко и сейчас еще меня топчут, борюсь. Твой лозунг: «Чтобы радоваться жизни, надо быть сильным человеком» поддерживает меня в трудных ситуациях, не дает раскисать… Это же отступничество! – возмущалась Люся. – Мне показалось, ты перестала себя уважать. Тебе выпало очень трудное испытание – переживать самое большое несчастье в жизни женщины – гибель ребенка, но ты, насколько я тебя знаю, самая сильная из нас, твоих подруг, ты сумеешь вынести его и с полным правом сказать: я сильнее обстоятельств. Это горе никогда не забудется, не сотрется из памяти, но тебе надо заслониться новыми заботами, новыми проблемами. Умение быть или чувствовать себя счастливой – тоже талант. Можно ведь и всю жизнь проплакать. Ты пропиталась собственной горечью. Расслабься. Если в душе нет пространства, а в сердце – ритма времени, – это смерть. Грех – убивать себя. Отрешись от сомнений, положись на меня. Вместе мы победим твою депрессию.

Ты поставлена перед выбором: отвоевать себе новое счастье или отказаться от него. Молодость – лучшее лекарство от всех жизненных невзгод. Тебе только сорок. Ты достойно прошла первую половину своего жизненного пути. Прими взвешенное решение, ты же умная. Не растрачивай на тоску драгоценное время второй половины. Я понимаю, в твоем сердце последние семнадцать лет безраздельно царили сын и мама. Все остальные привязанности для тебя были как тени. Теперь, когда самых родных больше нет, тебе необходимо свыкнуться с мыслью о потере, освоиться в новых условиях. Все раны в конце концов зарастают. Попробуй научиться любить себя. Это поможет тебе выжить. Любить, а не жалеть. Жалость к себе ослабляет и физически, и морально, с ног валит, превращает в медуз. Сама посуди, ведь плохо, если человек перестает быть нужным самому себе? Абсолютного счастья не бывает. Отыщи и не упусти хоть малое… Я понимаю, когда все плохо, никак не можешь уйти от своих скорбных мыслей… это невыносимо. Но прекрати вслушиваться в себя.

Только Лена не подпадала под влияние подруги, снисходительно, даже как-то покровительственно поглядывала на нее и печально качала головой, не принимая ее мужественного сострадания. Мол, не привыкла раскладывать свой груз по чужим плечам. Сама разберусь, как жить с неразрешимой мукой в сердце. Она не позволяла себе сомневаться в суждениях подруги, но и не подчинялась ее воле. А Людмила верила в успех своего замысла и снова вооружалась терпением.