Вкус жизни

С каждым днем пребывания в больнице моя психология начала меняться. Мысли о смерти придали мне уверенности. Уверенность во всех планах. Я перестал зажиматься. Начал более четко выражать себя. Прокручивая назад всю свою жизнь, я начал понимать ошибки в поведении. Непростительные ошибки, которые перечеркивали мои счастливые, живые дни. По утрам я стал выходить из палаты, гулять по коридору, смотреть на людей. Раньше я видел только несчастных пациентов. Теперь я стал замечать крепкие, любящие семьи, которые борются вместе с самым сильным и беспощадным врагом – со смертью. Проходя вдоль живых эмоциями скамеек, я остановился у широкого полуоткрытого окна. Меня обдуло свежим воздухом, я немного прищурился. Мое дыхание на секунду остановилось. В окне я увидел природу дня. Я взглянул вдаль, в небо. Необычайно просторное, синее небо. Настоящее красноречие жизни. Пышные клубы ватных, белых облаков, как бы тихонько, мирно, приближались навстречу взгляду. Они наполняли мои глаза мягким, чистым светом.

Слева от меня быстро приближалась фигура. Обратив взгляд в сторону неясного образа, я увидел Марию. Торопливым шагом она двигалась прямо на меня, уткнувшись безмятежно в телефон. Мгновение – мы столкнулись.

– Здравствуйте, Мария! – вырвалось у меня.

– Здравствуйте… – с легкой улыбкой ответила она.

– Может, дадите свой номер? – вдруг воскликнул я. – Общения тут маловато! Очень не хватает!

От такой внезапной смелости с моей стороны она сильно удивилась, но улыбчиво продиктовала цифры. Через секунды моя записная книжка в телефоне пополнилась новым номером.

– Как вы поживаете? – дружелюбно спросил я.

– Все хорошо, – ответила Мария.

Ее замученное лицо говорило об обратном. Была видна ее хроническая усталость.

– Мария, вы знаете, вам надо чаще отдыхать. Черпать краски жизни во всех ее проявлениях, – выдал я уверенно.

Она стояла передо мной молча. Просто слушала, улыбка не сходила с ее лица.

– Посмотрите же! Какая красота! – указал я на пробивающиеся через пушистые облака лучи солнца.

Она подошла ближе к окну и замерла на мгновение. Мое сознание запечатлело всю живопись образа: медовые локоны и лицо Марии покрылись мягким блеском огня. Пятна веснушек скрылись в свечении света. Голубые глаза окрасились сиянием жемчуга. При первом ее движении у нас завязался душевный разговор. Мы увлеклись легким обменом мыслей. Говорили обо всем и в то же время совсем ни о чем. Мы стояли ровно посередине коридора. Мимо, в обе стороны, проходила спешная, местами нервная линия людей. Но мы были словно одни во всей вселенной. Будто отделились и перенеслись в другой мир – в мир открытости и понимания. Иногда я переставал слушать ее слова. На мгновение я задерживал взгляд, чтобы просто рассмотреть ее глаза и кротость движений лиловых губ. Вдруг взгляд Марии опустился – она обратила внимание на свои наручные часы.

– Ой… уже почти сорок минут прошло. Опаздываю, – с небольшим волнением сказала она. – Позже увидимся…

Внезапно для себя мои руки потянулись, и я обнял её. Она обхватила меня руками в ответ, после чего быстро убежала по своим делам. Я же медленным шагом направился в сторону палаты. Теперь я уже не чувствовал болотной безысходности. Даже Резин со своими «беднота тут не выживет» и «бедный – несчастный» не убивал во мне тот самый сочный вкус жизни…

Я уже представлял свое будущее, свое осознанное будущее. Когда покину стены этой больницы, то сразу начну улыбаться каждому дню. Буду выезжать на природу, ведь я совсем ничего не видел. Например, море… Как говорилось в фильме «Достучаться до небес»: «На небе только и разговоров, что о море и о закате…». В моей голове рисовалась картина, как большой огненный шар плавно уходит за синий горизонт непослушной морской воды. Горделивые горные виды с белыми острыми концами. Просторы желтых пшеничных полей, зеленых лугов. Я буду с большим интересом общаться с людьми, ведь все такие разные – безбашенно веселые и вдумчиво угрюмые. Жизнь многогранна. Глупо этого не замечать и закрываться в одиноком мирочке…

Вернувшись в палату, я остановился на входе. Взглянув на соседей по койкам, я начал осознавать свои изменения. Раньше так смело, даже дерзко, я не подошел бы к девушке и не заговорил таким бодрым голосом. Я бы просто провалился под землю, сгнил и начал разлагаться в своей никчемности. Сейчас мне было все равно. Меня объяла уверенность. Уверенность и легкость во всем. Наверное, эта уверенность и подкупила Марию. Благодаря моим новым силам она даже не заметила во мне бедного, противного мерзкого типа… Чего же стоило мне обрести себя и переродиться? Это попасть сюда. Дорого же я заплатил…

Совсем незнакомая медсестра внезапно зашла в палату.

– Джанаев кто? – объявила медсестра, считывая карту.

– Я, – отозвался Марат Рустамович.

– Мы вас выписываем, можете собираться.

– Хорошо, – поднимаясь с кровати, ответил Марат Рустамович.

– Прохоров, в процедурный кабинет.

– Отлично! – бодро воскликнул Александр Ильич.

– Варламов, вас через час вызовут, – добавила медсестра.