Вкушая Павлову

Эмма Экштейн была пациенткой Фрейда. Проявления истерии у нее сопровождались затруднениями дыхания. Было решено обратиться к Флиссу, у которого как раз в это время вышла статья о неврозе носового рефлекса. Флисс, приехавший из Берлина в Вену, осмотрев девушку, сказал, что у него нет сомнений: все ее неприятности связаны с дыхательными путями, которые необходимо расширить. Нынешнее их состояние, по словам Флисса, могло не только вызывать боли, но и негативно влиять на ее половые органы. Операция, как утверждал Флисс, не представляла никакой опасности — он делал сотни таких. А девушка через два дня сможет выйти из больницы. (Томас устами Фрейда: Флисс произвел операцию на носу Ирмы, чтобы излечить ее от привычки мастурбировать. После операции она чувствовала себя очень плохо, и к ней был вызван мой коллега Розанес. К моему ужасу, он обнаруживает, что Флисс оставил у нее в носу полметра марли.)

Операция прошла успешно, и Флисс возвратился в Берлин. Девушка же после операции из-за острой боли не спала всю ночь. Днем ее состояние еще ухудшилось, началось кровотечение. Когда через день были вызваны специалисты-отоларингологи, выяснилось, что Флисс по небрежности оставил в носовой пазухе Эммы полметра марли. Фрейд был потрясен случившимся. Из-за его уверенности в непогрешимости Флисса чуть не погибла пациентка. В эти дни к нему и стало приходить осознание того, что теории Флисса не имеют под собой никакой почвы.

Переписка Фрейда и Флисса продолжалась много лет и оборвалась в 1902 году. Через несколько лет после смерти Флисса в 1928 году его вдова продала письма Фрейда, которые были приобретены принцессой Мари Бонапарт. Во время войны письма, находившиеся в оккупированном Париже, чуть было не погибли. После 1945 года они попали к Анне Фрейд, которая значительную их часть опубликовала. Что же в них?

Много теоретических рассуждений, разговоров о планах и разочарованиях, о людях, которые вызывают симпатии и антипатии. Но ничего скандально-сенсационного. (Томас устами Фрейда: Переписка Флисса с Минной Бернайс вызовет много шума. Мои письма к нему, попавшие к Мари Бонапарт, никогда не увидят света, но некоторые из его писем ко мне всплывут, и их будут без конца сравнивать с его тайными и сладострастными письмами к моей свояченице. Какой бы урон это ни нанесло его личной репутации, он приобретет большую и совершенно незаслуженную славу своим выдающимся стилем и блестящими вспышками психоаналитических прозрений. Скажут, что Фрейд беззастенчиво обокрал Флисса.) История переписки Фрейда и Флисса у Томаса — это своего рода запоздалая месть героя романа бывшему другу за обиды и разочарования, пережитые Фрейдом в реальной жизни.

Что же касается отношений Фрейда и его свояченицы Минны (Томас, устами Фрейда: Мы с Минной спали вместе довольно редко. Было ли это предательством по отношению к Марте? Сестры понимают в таких делах), то Джонс (биограф Фрейда) называет их «интеллектуальной дружбой». Приведем и другие свидетельства и наблюдения того же Джонса: «Хотелось бы сказать несколько слов о супружеской жизни Фрейда, так как различные странные легенды об этой стороне его жизни, по-видимому, вошли в моду. Его жена, несомненно, являлась единственной женщиной в любовной жизни Фрейда, и он всегда отдавал ей предпочтение перед другими людьми. Вполне вероятно, что страсть в супружеских отношениях утихла в нем быстрее, чем это обычно случается со многими мужчинами, однако, и мы знаем со столь многих слов, она сменилась непоколебимой привязанностью и совершенной гармонией взаимного понимания. И конечно, все было не так, как утверждал один автор, писавший, что якобы „Марта — это воплощение домохозяйки, которая не может думать ни о чем другом, пока в доме есть хоть одна соринка“. Фрейд был в высшей степени моногамен. О немногих мужчинах можно сказать, что за всю свою жизни они не испытывали каких-либо эротических чувств к той или иной женщине, кроме одной и только одной. Однако по всей видимости, это справедливо по отношению к Фрейду».