Влад Хельсинг

Все пространство вокруг приукрашенной физиономии Владика заполняли сердечки. Они парили над его головой, терлись об уши, кое-где наползали даже на лицо. А еще полотно густо покрывали отпечатки губ. Кто-то осыпал портрет программиста страстными поцелуями, вот только вместо помады губы целовальника были покрыты кровью. Она-то, засохнув, и оставила эти следы.

– Ну, знаете ли, – проворчал Цент, переводя взгляд на следующий рисунок.

На фоне следующего шедевра изобразительного искусства прошлое полотно уже не казалось таким странным. На рисунке были изображены двое – безмерно сексуальный Владик и некая особа предположительно женского пола. Оба они стояли под полной луной, среди кладбищенских крестов и надгробий, держались за ручки и взирали друг на друга влюбленными глазами. А над их головами кружились сердечки всех размеров и мастей.

– Ну, как-то оно так себе, – прогудел Цент, переводя взгляд на следующее полотно. На нем сюжет получил ожидаемое продолжение. Приукрашенный Владик и его кровососущая фанатка лежали, нежно обнявшись, в большом двуспальном гробу, а вокруг них порхали летучие мыши. При этом шаловливая рука Владика была деловито запущена под задранный подол черного платья партнерши, а на бледном лице фанатки пылал довольный румянец.

– Хм, да уж, – протянул Цент, переводя взгляд на последнюю картину. Изображение на ней его не удивило, поскольку все к тому и шло. На полотне был изображен свадебный катафалк, на котором новобрачные Владик и упырь отправлялись проводить кровавый месяц. Над катафалком красовалась надпись, выполненная на старославянском языке, которую Цент, тем не менее, без труда прочел. Она гласила: «Вместе навсегда!». А вокруг опять порхали летучие мыши, сердечки и оттиски вампирских губ.

– Это многое объясняет, – нарушила молчание Машка. – Теперь понятно, почему она не убила Владика в тот вечер, когда он видел ее у родника. Кажется, она в него влюбилась.

– А я с самого начала это подозревал, – заявил Цент.

Машка с сомнением покосилась на него, и крутой перец, подумав, уточнил:

– Ну, ладно, не с самого начала. Тем не менее, для меня это ничуть не сюрприз. Владик, он такой. Все нормальные бабы от него шарахаются, а вот всякие монстры так и липнут. Сначала Маринка, чудовище страшное, теперь эта вот кровососущая особа. На месте программиста я бы просто смирился со своей судьбой. А вообще, у меня тут возникла идея – давайте сосватаем очкарика вампиру. Вот смеху-то будет!

Возможно, злобному извергу из девяностых и было смешно, его всегда повергали в веселье чужие страдания. А вот Владик не смеялся. Ужасающие подозрения, которые нахлынули на него перед спуском в склеп, полностью подтвердились. Вампир имел не него виды. Если бы чудовище желало просто загрызть его, Владик не боялся бы и вполовину так же сильно, как теперь. Потому что смерть, она, конечно, штука неприятная, но зато быстрая. Истинно кошмарной может быть только жизнь. Владик это знал точно, благодаря Центу. И не мог представить себе участи ужаснее, чем оказаться в сексуальном рабстве у вампира, и провести остаток своих несчастных дней в темном и холодном подземном склепе, ублажая ласками живого мертвеца.

Он резко сорвался с места, намереваясь выбежать из склепа, и мчаться прочь, пока ноги не подломятся от усталости, но Цент оказался быстрее, и его сильная рука легко удержала малодушного программиста.

– Далеко ли ты намылился, Владик? – спросил изверг из девяностых.

– Я должен уйти отсюда! – разбрызгивая слезы, простонал страдалец. – Мне нельзя здесь оставаться. Если она до меня доберется….

Он содрогнулся, вспомнив ужасный поцелуй вампира, и тот жуткий трупный смрад, что исходил из его пасти. Если у нее так несет изо рта, как же попахивают иные места? А ведь ему, попади он в лапы к озабоченной кровососке, возможно, придется целовать и их. Взасос!

– Не понимаю, чего ты так боишься? – удивился Цент. – Наконец-то хоть кто-то проявил к тебе сексуальный интерес.

– Она же вампир! – простонал Владик, пытаясь напомнить злобному уголовнику, с кем они имеют дело.

– Все могло быть еще хуже, – заметил Цент. – Например, тебя мог вожделеть не вампир-девочка, а вампир-мальчик.

Но Владик не видел здесь особой разницы. И еще он очень хотел бы знать, почему ему так крепко не везет в личной жизни. Девушка его мечты, безответная возлюбленная Машка, всегда рядом, но она его в упор не замечает. Зато какое-то древнее чудовище на него запало, и, судя по рисункам, заимело на него обширные романтические планы.

– Отпустите меня! – взмолился Владик, переводя взгляд наполненных слезами глаз с Цента на Машку.

– Мы пришли сюда вместе, и уйдем вместе, – провозгласил Цент. – Ну, или не уйдем. Если суждено погибнуть, погибнем одной дружной командой.

Горький всхлип сорвался с губ Владика. Это Центу и Машке здесь грозила просто смерть. А его ждала куда более страшная участь.

– Не бойся, очкарик, – подбодрил его Цент. – Возможно, ты найдешь здесь свою любовь до гроба и в нем. Поначалу будет непривычно, но потом свыкнешься. А там, глядишь, и детишки пойдут.