Владимир

Это были поистине достойные дары. Слуги клали на ков-ры перед князем алые, тканные золотой нитью гексамиты, штуки тончайшего венецианского альтабаса, бархат из Флоренции, половинчатый и остроугольный бурмицкий жемчуг, красные, как кровь, винисы, желтые яхонты, голубую, как небо, бирюзу, разнообразное узорочье.

– За дары благодарим, – отвечал князь Ярополк, – а императорам ромеев желаем здоровья, долгих лет жизни, счастья.

А потом василики повели беседу – тонкую, хитрую, но лестную для князя Ярополка:

– Императоры ромеев подтверждают мир и любовь между Византией и Русью, установленные императорами нашими Львом и Александром, Романом, Константином и Стефаном, а позже Константином Порфирородным и Иоанном Цнмисхием.

– Мы, русские люди, – отвечал на это Ярополк, – також-де блюдем н будем блюсти уговор, который заключили с императорами ромеев князья наши, вечная им память, Игорь, Ольга и отец мой, великий князь киевский Святослав.

– Императоры ромеев не только хранят мир и любовь с Русью, – продолжали василики, – но хотят их укрепить, умножить.

В Золотой палате послышался шепот воевод и бояр – уж кто-кто, а они знали, как берегли мир и любовь с Русью императоры, – вот на стене палаты висят порубленные саблями ромеев доспехи князя Игоря, щит и меч князя Святослава, сколько крови пролито в сечах с ромеями, сколько костей тлеет в песках у Русского моря, у берегов Дуная, в Болгарии! О, русские люди, родная земля, слышите ли вы ныне ромеев?!

Князь Ярополк смотрел на богатые дары, лежавшие перед ним, гордо сидел на столе отца своего, – это с ним говорят василики императоров…

И утверждается, множится мир с Византией – купцам греческим дозволяется торговать не только в Киеве, но и во всех городах Руси, киевский князь предоставит императорам военную помощь, если возникнет в этом необходимость…

В этом месте князь Ярополк останавливает василиков, которые старательно записывают ряд на харатиях.

– А если понадобится, – говорит он, – императоры ромеев должны помочь и Киеву, дать воинов с хеландиями, греческий огонь.

Василики оторопели: Византия уже не раз заключала ряд с Русью, это императоры хотели, чтобы Русь помогала Византии оружием, но киевские князья никогда еще не просили помощи у ромеев.

Однако василики усмехаются и записывают на харатии то, о чем просит князь Ярополк.

А потом говорит василик епископ Никодим, он просит князя Ярополка утвердить христианскую епархию на Руси, установленную еще патриархом Фотием.

Ярополк колеблется – христианин, окруженный боярами, воеводами, купцами, большинство которых тоже, еще со времен Ольги, христиане, он охотно утвердил бы учрежденную Фотием киевскую епархию.

Но он знает, что патриарх Фотий действовал самочинно, не спрашивая согласия киевских князей, из-за чего Игорь, Ольга, Святослав возмущались и проклинали Византию.

Знает Ярополк и то, что Гора молится Христу, но во всех остальных землях Руси люди молятся богам старым, деревянным и не примут христианства.

– Я не знаю об епархии Фотия, – хитро отвечает Ярополк, но тут же добавляет, что на Руси много христиан и что сам он христианин, а потому разрешает греческим священникам распространять свою веру по Днепру, – а это уже измена Руси, князь Ярополк нарушает слово предков, открывает дверь в Русь злейшему врагу.

Так беседует князь Ярополк с василиками ромеев в Золотой палате, после чего приглашает их на обед в трапезную.

И тогда василики говорят князю Ярополку, что императоры ромеев хотели бы закрепить мир и дружбу с киевским князем его браком с невестой царской крови, что царевна эта ныне гостит в Херсонесе и может скоро прибыть в Киев.

Князь Ярополк, опьяневший от медов, на какое-то мгновение задумывается, вспоминает рассказы старых людей о том, как княгиня Ольга ездила в Константинополь сватать его отцу византийскую царевну и как ей была нанесена из-за этого великая обида.

Неужели же он лучше, сильнее, нужнее ромеям, чем его отец?

– Я встречу и с честью приму в Киеве царевну, – говорит василикам князь Ярополк.

Прошло немного времени, и у берега Почайны остановилось несколько хеландий. С одной из них сошла и направилась по Боричеву взвозу на Гору окруженная патрикиями-послами женщина, лицо которой было скрыто темным покрывалом.

На Горе, в тереме, женщина сняла покрывало, и князь Ярополк был поражен, увидев перед собой гладкое, словно выточенное из мрамора, лицо, тонкий нос, нежные губы, румянец, вспыхнувший на его глазах, как пышная роза, и темные глаза, как будто впитавшие в себя грозу полуденных морей, но веселые, искристые.

«О Боже, – подумал Ярополк, приветливо улыбаясь женщине, которую послы называли Юлией, племянницей императора Романа Лекапина и троюродной сестрой царствующего императора Василия, – где родилась и как попала в Киев эта красота несравненная?»

Он приглашает Юлию в Золотую палату и долго беседует там с нею, потом она переходит в княжеские покои, где князь и царевна обедают, а вечером в гриднице идет пир, на котором Ярополк передает богатые дары императорским ва-силикам, поднимает за здоровье царевны кубок с медом.