Владимир

Стража долго следила за этим воином, окружила со всех сторон. Однако он вовсе и не думал бежать, а, наоборот, сказал, что сам искал передовую стражу, пробирается в стан Владимира, несет ему грамоту от одного человека из лагеря князя Ярополка.

Эту– то грамоту и читал поздней ночью князь Владимир, стараясь понять, кто и почему ее написал.

«Ныне, когда настанет полночь, слушай пугача, к тебе с поля прибудет воевода из Киева…»

Уже полночь, стража следит в поле, ждет знака. А может, это заговор? Нет, вон слышен топот коней, всадники все ближе и ближе, они останавливаются у шатра, слышны приглушенные голоса.

Стража, во главе с тысяцким Векшей, ввела в шатер человека в темном оцашне, в платне с золотыми застежками и мечом у широкого пояса, с шлемом на голове, бармицы и личина которого так закрывали лоб, щеки, нос, что видны были только глаза, беспокойные, тревожные.

– Челом бью князю Владимиру, – прохрипел незнакомец.

– Будь здоров. Кто ты такой?

– Я назову себя, когда останусь с тобой с глазу на глаз.

– Выйдите! – приказал Владимир.

Тысяцкий Векша со стражниками вышли из шатра. Тогда незнакомец расстегнул бармицы и поднял личину своего шлема. Князь Владимир увидел лицо костлявого, рыжего, с торчащими скулами и слегка косоватыми темными глазами воеводы.

– Ты – Блюд, вуй Ярополка-князя?

– Так, князь Владимир. У тебя хорошая память. Я был вуем Ярополка, когда он был княжичем, ныне я воевода княжий. Ты прочел мою грамоту?

– Прочел, но не понимаю… Что же скажешь, воевода? Блюд прижал руки к груди.

– Думаю токмо о киевском столе, добра хочу Руси и ее людям…

– Пока что князь Ярополк убил брата своего Олега, обидел меня, второго брата, созвал рать и готовится к брани со мной. А ты его вуй, самый близкий воевода. Не тебя ли он слушался?

– Не я один у князя Ярополка, множество бояр и воевод обступили его, есть еще у него и жена, гречанка Юлия, – это они заставили Ярополка идти против тебя… Я же, князь Владимир, помня отца твоего Святослава, неустанно советую ему не враждовать с тобой, а помириться.

Воевода умолк, его темные глаза пристально всматривались в лицо князя.

– И ныне я, – прошептал Блюд, – не пощадил жизни своей, пришел к тебе, чтобы все сказать.

– А что ты можешь сказать, воевода? – резко спросил его князь. – Заутра я шлю своих послов к Ярололку, скажу еще раз: «Иду на вы», предложу ему мир… Вот и посоветуй князю, чтобы он сложил оружие.

– Я ему это говорил.

– Воеводам, мужам киевским скажи.

– Они не только не послушают меня, но и убьют.

– Тогда пусть честная брань рассудит меня с братом и принесет мир Руси.

– Княже Владимир! – умоляюще произнес Блюд. – Зачем же проливать кровь стольких людей, когда достаточно сделать одно…

Широко раскрытыми глазами Владимир внимательно смотрел на воеводу.

– Что ты задумал?

Блюд выдержал его взгляд.

– Я хочу честно и верно служить тебе, а потому скажу правду… Уже давно на Горе многие воеводы враждуют с Ярополком, замышляют изменить ему. И ныне я видел их, говорил, – одно твое слово, княже, и к утру Ярополка не станет, и не будет ни сечи, ни крови, а тебя ждет честь и слава…

– Довольно! – крикнул князь Владимир. – Слышишь, воевода?! Я не хочу чести, к которой нужно идти обманно, не люба мне слава, окропленная кровью. Хочешь верно служить Руси – уговори, приведи брата, а мы уж помиримся.

– С великим страхом, – начал Блюд, чувствуя, что в горле у него пересохло, – с мукою за кровь и жизнь людей русских сказал я тебе все это, княже Владимир. Вижу твою правду: не должен брат убивать брата, убить Ярополка – зло. Клянусь, не допущу этого. А если я приведу к тебе Ярополка?

– Даю клятву, аще приведешь ко мне Ярополка, честь тебе воздам великую, приязнь будет меж нами.

– Княже мой, княже! – воскликнул Блюд. – Не ведаю, когда это будет, утро недалеко, и уже поздно остановить се-чу, но я уверен, что прозреет брат твой Ярополк и приведу его к тебе для мира и любви. Дозволишь ли мне теперь уйти, княже, ночь коротка, врагов много, я должен еще пожить Для тебя и Ярополка, для всех русских людей.

– Ступай, воевода! Мои вой проводят тебя. А придет утро, пошлю к Ярополку послов.

Воевода Блюд завязал бармицы, опустил личину.

Скоро рассвет – высоко на востоке пылает заря, в ее сиянии в поле видно все лучше, дальше.

Два черных всадника, воевода Блюд и рында Згар, медленно движутся от оврага к оврагу, прячутся в зарослях у Днепра, в верболозах.

Недалеко уже должен быть и стан Ярополка. Воевода соскакивает с коня, тихо шепчет:

– Мы не заблудились?

– Нет, не заблудились, воевода. – Згар тоже спешился. – Проедем вон туда два поприща, – в темноте видна длинная протянутая рука, – свернем налево и окажемся в нашем стане… Будь спокоен, воевода, Згар видит ночью, как днем.

Воевода молчит, прислушивается и вдруг говорит:

– Мне кажется, я слышу конский топот.

– Нет, воевода, то лодия на Днепре. Я ничего не слышу.

– Мне кажется, я слышу конский топот. Воевода вытаскивает из ножен свой меч.

– Нет, – спокойно произносит Згар, – у меня ухо чуткое, я ничего не слышу.

Тогда в одно мгновение воевода заносит меч, срубает голову Згару.