Владимир Этуш. Старый знакомый

Начинает играть оркестр, а у меня во рту все пересохло, и я не могу произнести ни слова. Я не помню роли! Тут мне аккуратно начали подсказывать, кое-как я выдавил из себя слова, смотрю на Этуша и Казанскую и понимаю, что провалился, ничего из меня не выйдет, я должен уйти из театра! После окончания спектакля я убежал куда-то за сцену, спрятался в кулисах, четко понимая, что сейчас я пойду в гостиницу, соберу чемодан и уеду отсюда навсегда.

Кое-как доиграл маленькую сцену в последнем акте. На следующий день меня вызвали к Симонову. Он был в гневе: «Я тебе доверил роль, а ты не выучил слова!» Меня выставили за дверь, а сами режиссеры и актеры – в том числе Владимир Абрамович Этуш – остались решать мою судьбу. И я слышал, как режиссер Владимир Владимирович Иванов и Этуш уговаривали Симонова дать мне возможность сыграть второй спектакль: «У него был шок, он знал роль назубок, но от страха все забыл!» Опытные педагоги, актеры, они понимали, что такое может случиться с новичком, который первый раз выходит на сцену.

И был второй спектакль, и все прошло прекрасно. Моя благодарность до сих пор Владимиру Владимировичу Иванову и Владимиру Абрамовичу Этушу не знает границ…

Конечно, побаивались его партнеры на сцене, потому что он на сцене мог сказать «Не выходи» или «Побыстрее говори», и некоторые партнеры не очень любили с Владимиром Абрамовичем играть.

Он одновременно был очень трогательный. Однажды мы играли в одном спектакле – «И дольше века длится день» – одну роль. Сначала он был назначен на нее, выпустил спектакль, а потом сказал, что не очень хотел бы эту роль играть. И ввели меня. Потом с этим спектаклем были гастроли в Чехословакии, на гастроли взяли его, а не меня. Было обидно, но я понимал, что это Этуш. Когда он вернулся, подошел ко мне в буфете, вынул какой-то сувенир: «Это тебе – ты должен был поехать». И вручил мне этот чешский сувенир. Мне это было приятно.

Я знаю, что, уходя с поста ректора вахтанговского училища, Владимир Абрамович хотел видеть на своем месте другого человека, не меня. Но так сложилась жизнь, мне пришлось взять бразды правления вахтанговской школой после Этуша. И еще раз поразиться работоспособностью и огромной волей этого человека! Его вклад в развитие училища просто безмерный!

Этуш возглавил наш вуз, пожалуй, в самое тяжелое за всю его историю время. Начало 90-х, в стране все разваливалось, театры, вообще искусство оказались на обочине жизни, денег не было. Но Владимир Абрамович в это сложнейшее время так вел наш корабль, как будто вокруг была спокойная мирная жизнь. Он нашел спонсоров, которые выделили средства на поддержку педагогического коллектива, ведь зарплату не платили месяцами. Дети преподавателей получали подарки, им устраивались праздники на Новый год – мои дети тогда были маленькими, я хорошо помню это время. Этушу удалось присоединить к училищу соседнее через дорогу здание – а это было историческое здание бывшей Шаляпинской студии, – сделать там ремонт, открыть новые аудитории и учебную сцену. Переезд в новый дом он превратил в настоящий праздник: из старого исторического здания в теперь уже наш новый корпус шла колонна студентов, которая несла огромный сундук. Вокруг горели факелы, как в Средневековье, движение в нашем переулке было остановлено. Наконец, сундук торжественно внесли в новый корпус, и Владимир Абрамович сказал: «Теперь это наш дом, и пусть в нем живет ДУХ ВАХТАНГОВСКОЙ СЦЕНЫ». Сундук открыли, и этот ДУХ был выпущен на свободу в новом пространстве.

Он и сейчас жив, этот дух. Как и память о великом артисте, который всю жизнь служил этому театру и прославлял его.

Мария Аронова. Король и свита короля

Мария Аронова, народная артистка России

Мне повезло: я много лет выходила на сцену с этим великим артистом в спектакле «Дядюшкин сон». Для меня вообще это судьбоносный спектакль. И космическое испытание.

Владимир Абрамович – человек, с которым вообще очень трудно, а мне особенно: это мой ректор, народный артист и просто недосягаемая высота. У нас был конфликт с Владимиром Абрамовичем во время одной из репетиций этого спектакля.

Однажды мне пришлось привести с собой в театр сына – не с кем было его оставить, и я попросила моего учителя и режиссера спектакля Владимира Владимировича Иванова разрешения взять Владика с собой. Ребенка посадили в оркестровую яму, и он там тихо сидел какое-то время.

Потом что-то случилось, он задел то ли стол, то ли стул, раздался шум, а в это время Владимир Абрамович как раз произносил свой текст, из-за шума сбился и был очень сердит. Он подошел к оркестровой яме, глянул в нее своим грозным взглядом и строго, громко сказал: «Ты мне помешал!» От страха сын… описался.