Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

Две или три недели назад здесь у нас был адмиралтейский советник Кольшюттер, который разговаривал со мной о преемнике Гроссмана, тогда я взял слово и предложил кандидатуру Курта (Вегенера, брата Альфреда). А он как раз назвал Альфреда, на что я возразил, что тот хотел бы остаться в стенах университета. Он предложил мне коротко изложить мои соображения по этому поводу, что я сделал только 28 ноября. В моем списке на первом месте был Курт, на втором – Альберт Пепплер, а на третьем – Барков. Он выбрал Альфреда, как Ты видишь из приложенного письма. (Мой муж читал тогда лекции в курсе «немецкого семестра» в Университете Дерпта.) Мне кажется, Альфреду нужно соглашаться, потому что такие предложения довольно непросто получить. Еще неизвестно, будут ли в германских университетах в обозримом будущем свободные должности ординарного профессора космической физики или метеорологии. Если вы приедете, то мы с Твоей мамой будем очень рады еще несколько лет прожить вместе с близкими. Ты переедешь в Твой отчий дом, мы, старики, найдем себе квартирку неподалеку, а Твои дети будут расти здоровыми в родном и безопасном месте. На душе мне будет спокойно и радостно, и научные труды будут процветать вместе со мной.

До воплощения этой мечты прошло еще несколько месяцев. 1 апреля 1919 года Кёппен отправился на пенсию. Альфред Вегенер, как его наследник, прибыл в Гамбург, где он в этом же году защитил диссертацию по метеорологии как приват-доцент. Курт Вегенер стал преемником Гроссмана на должности начальника отдела метеорологической службы морской обсерватории. Мы занимали первый этаж отчего дома, а мои родители жили на втором.

Кёппен, уже не обремененный службой, мог теперь беспрепятственно заниматься наукой. То, что с Альфредом Вегенером они жили в одном доме, еще больше их сблизило и создало благоприятнейшую почву для научных исследований, поскольку они оба работали в одной или смежной областях научного знания, а также прекрасно ладили друг с другом.

А. Вегенер с 1920-го по 1922 год работал над новым, в значительной мере более подробным изданием своего труда «Движение материков и океанов»[103], и потому все больше именно эта тема обсуждалась двумя учеными повсеместно, где бы они ни встречались. Дискуссии о причинах и последствиях передвижения земной коры всегда были крайне оживленными. Мой отец в этот период даже носил в кармане пиджака маленький глобус, чтобы в любой момент предаться научным мыслям. Когда Вегенер приходил после службы, то непременно в доме становилось шумно – ученые активно делились новыми соображениями и фактами. Кёппена особо интересовал ледниковый период в Европе. Он тщательно проверял условия в двух работах Петерманна – «Границе лесов и температуре воздуха»[104] (1918) и «Температуре воздуха на снеговой границе»[105] (1920). В конце концов он пришел к выводу, что «при рассмотрении доисторического климата на предмет органических остатков и следов оледенения следует исходить из средней температуры самого теплого месяца».

Кёппену было ясно, что палеоклиматология находится на стадии становления, о чем он пишет в 1921 году в «Метеорологическом журнале».