Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

В период 1921–1923 годов мой отец усердно и продуктивно работал, несмотря на почтенный возраст, приносил плоды в научной среде. Однако судьба уготовила ему самый мощный удар из тех, что когда-либо случались в его пронизанной несчастьями жизни. В конце июня 1923 года мой брат Лекс должен был сдавать государственный экзамен. Во время войны он был солдатом и, попав под ураганный огонь артиллерии, получил сильнейший нервный шок и почти год провел в неврологическом стационаре. Впоследствии его признали негодным к военной службе. Затем он поступил в Университет Марбурга, где изучал естественные науки. Каждую субботу он с одним из друзей приезжал ко мне музицировать. Там же, в Марбурге, он опубликовал небольшой труд по зоологии, и ему предложили должность ассистента в зоологическом институте, от которой он, однако, отказался. Последние семестры Лекс завершал в Гамбурге. Он все еще оставался одиночкой и неохотно шел на контакт с людьми. В основном дела у него складывались хорошо, но временами он погружался в глубочайшую меланхолию и ощущал пресыщение жизнью. Он прекрасно справлялся с письменными работами, но вместо того чтобы пойти на заключительный устный экзамен, положил свою скрипку в походный мешок и отправился в Люнебургскую пустошь, оставив прощальное письмо, в котором сообщил, что хочет свести счеты с жизнью. Отец не верил в осуществление его плана и упрямо пренебрегал этим сообщением. Мы задействовали все средства, поставили всех на уши, чтобы его найти, но через три ужасные недели ожидания окольными путями пришло письмо, в котором было написано, где находится его тело. Вегенер немедленно отправился туда и уже вечером телеграфировал, что он его нашел. Мы его похоронили на кладбище города Унтерлюсс. Соорудив какое-то сложное устройство, он изготовил синильную кислоту и отравил себя. В письме, которое он оставил рядом с собой, он изложил, что не чувствовал себя достаточно зрелым для тех требований, которые жизнь ставила перед ним после выпускных экзаменов. Это был чудовищный удар для моих родителей. Еще будучи в Унтерлюссе, они решили покинуть ставший для них пустым Гамбург и отправиться вместе с нами в Грац, куда моего мужа пригласили работать. Мой отец очень страдал от утраты последнего сына и совершенно потерял силы. Когда в декабре он подхватил грипп, ему было настолько плохо, что мы уже потеряли надежду и в канун Рождества думали, что он вряд ли дотянет до Нового года. В эти праздники атмосфера в семье была печальной. Но благодаря беззаветной и бескорыстной заботе моей матери, а также природной силе и выносливости отца его состояние медленно выправлялось. Весной он мог уже немного прогуляться по Виолаштрассе и постепенно возобновил свою научную деятельность.

Жизнь и наука после 1924 года. Грац

Лето 1924 года было отдано приготовлениям к переезду в Грац. Мой отец разбирал свою внушительную библиотеку и упаковывал книги в ящики. Некоторые из них отправились в Гёттинген и Берлин; значительную часть своей переписки с другими учеными мой отец подарил Прусской национальной библиотеке[114]. Тридцать четыре ящика с книгами были переданы в Геофизический институт Граца, чтобы пополнить его не столь объемную библиотеку.