Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

1 апреля 1924 года Вегенер присоединился к профессорскому составу Граца. Сначала он переехал один, так как мы пока не смогли найти там подходящую квартиру, да и дом родителей в Гамбурге еще не был продан. Осенью удалось и то и другое. Через четыре недели после нас, 1 ноября 1924 года, мои родители покинули Гамбург, который стал для них за почти 15 лет родным – местом, где они встречали и радость, и горе. Они ненадолго остановились в Мюнхене у своего племянника В. Келлера, который переселился туда в 1918 году вместе с дочерьми как русский беженец. Мой отец полагал, что эта поездка окажется для него последней через Альпы, поэтому он решил показать моей маме некоторые живописные места, и они отправились в Грац через Зальцкаммергут и Гальштат. 14 ноября они добрались и увидели, что весь город затянут зимним туманом, который на протяжении недели скрывал всю его красоту, да к тому же и все окрестности. Мой отец с самого начала чувствовал себя прекрасно в оживленной атмосфере университетского города. Малый размер города позволял ему без особых физических усилий самостоятельно находить новые институты, чего мы не могли позволить в Гамбурге: там мы неохотно разрешали ему одному отправляться по городу, особенно на трамвае или городской железной дороге, и мне постоянно приходилось выдумывать какой-нибудь предлог, чтобы его сопровождать, ведь добровольно он не соглашался ни на какую помощь. Моей маме, напротив, смена привычной обстановки далась нелегко – больше не было старых друзей, не было социальной работы. Кроме того, ее одолел ревматизм, а за два дня до Рождества она сломала плечо, что, правда, не помешало ей устроить детям в канун Рождества кукольный театр. Чтобы восстановить подвижность плеча, мои родители отправились в Порторож на Истринском полуострове, где моей маме делали грязевые обертывания и аппликации, что ей безумно понравилось. Южная растительность тех мест понравилась моему отцу – она напоминала ему Крым. Он приободрился и снова стал, как прежде, свеж, и в последующие годы они с мамой не только отправлялись в летние поездки одни, но и часто заезжали к нам на дачи, где мы, по обыкновению, любили отдохнуть, и они всегда с юмором относились к тому примитивизму и деревенским домам, которые нас так привлекали в летнее время. Мой отец летом 1925 года написал мне по этому поводу в одном из писем: «Я всегда замечаю, что такая дружелюбная и непринужденная обстановка в этих коротких визитах к вам очень благотворно на меня влияет, – это как сон».

Владимир Кёппен. Фото 1924 года

Особенно удачной вышла поездка из Рамзау[115], что под Шладмингом, до «Австрийской хижины» у подножья Дахштайна. Это было в 1927 году, погода была прекрасной, мы взяли с собой шезлонг, на котором в красивых местах мой отец уютно располагался и наслаждался видом. Особенно ему понравилось лежать у самой хижины и наблюдать хребты Дахштайна и гору Гросглоккнер.

Весной 1928 года к нам в Грац заглянула Алина со своими четырьмя детьми. Она направлялась к Черному морю в Варну, где ее муж занимался строительством болгарской верфи. А летом 1929 года мои родители отправились к ней в Варну. Их поездка проходила через Вену, а затем вниз по Дунаю, но, к сожалению, уровень воды в реке в тот период был настолько низким, что им пришлось несколько раз совершать пересадки на более мелкие пароходы.

В следующем году проблемы маловодья на Дунае не было, и поездка моих родителей на пароходе прошла гораздо лучше. Домой они возвращались через Софию и Белград, где посетили профессора Миланковича. Во второй раз они захотели часть пути пролететь на пассажирском самолете, но помешало внезапное ухудшение погоды, и самолет из Константинополя не смог прибыть в Софию. Этот перелет был компенсирован другим, из Граца в Клагенфурт, благодаря которому родителям удалось совершить прогулку по Глокнерштрассе[116]. В тихом Граце также жили любители эсперанто, и престарелые супруги провели несколько замечательных дней на конгрессе эсперантистов в Линце.