Владимир Климов

Отечественной авиапромышленности не хватило всего полгода, чтобы успеть «насытить» новыми самолетами армию, а военно-воздушным силам – обучить летчиков. Нужно было срочно искать замену дефицитным материалам, изделиям, которые до последнего дня получали из-за границы. К тому же необходимость немедленного дублирования всех предприятий, расположенных на европейской территории страны, была очевидной. Немцы не только форсированно продвигались по нашей земле, но и бомбили города далеко за линией фронта. И хотя западнее Смоленска авиационных заводов не было, но заводы-поставщики находились и в Белоруссии, и в Прибалтике, и на Украине.

На предприятия шли срочные распоряжения из Москвы: перейти на круглосуточный график, ввести обязательные сверхурочные работы, отменить отпуска и выходные, руководящий и инженерно-технический персонал перевести на казарменное положение, сделать все возможное для сокращения цикла производства самолетов и моторов, испытывать изделия с применением заменителей дефицитных материалов.

В первый же день войны нашей авиации был нанесен колоссальный урон: уничтожено 1200 самолетов, половина – прямо на земле, стоявшими мирно зачехленными на аэродромах. Получившую повреждение технику нужно было срочно ремонтировать, зачастую непосредственно во фронтовых условиях. Проблемы, вопросы, задачи, над которыми в мирное время бились бы не один месяц, а может, и год. Война перевернула все привычные представления о времени, о ценностях, о себе…

Некогда тихий патриархальный Рыбинск принимал на себя все больше обязанностей военного, пока еще удаленного от фронта города. Где еще недавно выпускались печатные машинки и предметы быта, налаживалось производство минометов и катеров, снарядов и мин, обмундирования и противотанковых ежей. Более ста видов военной продукции выдавал город фронту. И главное – моторы, как можно больше двигателей для крыльев Родины. Завод не умолкал ни на минуту. И днем, и ночью шли к проходной, сменяя друг друга, рабочие, под звездным небом, в абсолютной темноте видны были движущиеся неясные силуэты и слышны ритмичные глухие шаги по мостовым. Зримо менялся их состав. Мужчины всеми правдами и неправдами стремились на фронт, нарушая обязательную бронь оборонщиков, к станкам вставали женщины и недавние студенты, школьники, крестьянская молодежь.

Главный конструктор вместе с директором и парторгом завода, переведенные на казарменное положение, практически не бывали дома. С первых дней войны в их кабинетах появились раскладушки, на письменных столах, рядом с чертежами и графиками – неизменные чайники и резервные буханки хлеба. Ежедневные доклады в Москву о суточном выпуске моторов чередовались с тревожными сообщениями о задержках поставщиков, о нехватке металла. Десятилетиями складывался разветвленный отлаженный организм авиационной промышленности, а тут одна за другой обрубались жизненно важные артерии. Сказывалась неподготовленность к войне – основные базы снабжения в мирное время не дублировались. Все руководители предприятия сразу подключались к выбиванию и добыванию, где на личных связях, где на повышенных тонах. Даже Климов порой выходил из себя, доказывая и разъясняя. Изредка вырываясь домой, Владимир Яковлевич получал тревожные известия и о своих близких.

Алеша ушел добровольцем на фронт в первый же месяц войны. Еще в студенческие годы он прошел Высшую вневойсковую подготовку, получил звание младшего лейтенанта пехоты, принимал участие в освобождении Западной Белоруссии в качестве командира взвода дорожной роты. Перед самой отправкой на фронт Алеша позвонил в Рыбинск. Вера так и села у телефона, услышав о его решении. Отец только и смог сказать:

– Что же ты наделал, сынок. Зачем сразу пошел в военкомат? Надо было обратиться в Штаб химических войск, ведь ты же специалист, там был бы нужнее. Да и я уже хлопотал о твоем назначении именно туда.

– Некогда размышлять, так и война закончится. И кому же идти в пехоту, как не мне – холостому да бездетному. Все теперь решено. Только одно волнует – как здесь бабушка без меня. В Москве очень тревожно, продукты практически исчезли с прилавков. Знаю, что она не уезжает к вам из-за Мани, – одна из дочерей Ружены Францевны постоянно хворала, и мать опекала и больную дочь, и внучку Олю, – но я думаю, что нужно непременно забрать ее в Рыбинск.

– Не тревожься о нас, Алеша, береги, дорогой, себя. Мать не переживет, если с тобой что-нибудь случится.

И с этого дня семья жила ожиданием фронтовых треугольников – весточек от сына.