Владимир Лебедев

Е. Я. Данько тонко подметила основную особенность, выделяющую рисунок Лебедева. Конкретность, жизненная достоверность изображения и была тем принципиально новым качеством, которое Лебедев стремился внести в детскую книжную графику, обратив ее от стилизации к живому и меткому наблюдению натуры.

Еще отчетливее проявляется это качество в другой, гораздо более значительной книжной работе Лебедева — обширной серии иллюстраций к арабской сказке «Лев и бык», вышедшей вслед за «Елкой» в том же 1918 году в издательстве «Огни»[42].

В рисунках Лебедева нет ни стилизации, ни признаков антропоморфизма. Вся серия иллюстраций основывается на точных натурных штудиях, хотя в ней нельзя заметить следов пассивного копирования; вся подготовительная работа как бы спрятана от зрителя. Лев, бык, леопард, шакал и другие персонажи сказки представлены пластически-обобщенно, с уверенным знанием их анатомии, повадок и характерных движений.

Работая над детской сказкой, Лебедев впервые встретился с задачами не только иллюстрирования, но и построения, художественного конструирования книги. Уже в этой ранней работе выступают особенности, впоследствии ставшие характерными признаками лебедевской книжно-графической системы. Язык изображения сжат и ясен. Контурная линия играет для Лебедева лишь вспомогательную роль; структура его рисунков определяется не столько контуром формы, сколько сопоставлением живописно-пластических масс и объемов. Стремясь сосредоточить внимание зрителей на характеристике персонажей и динамическом действии сказки, художник совершенно исключил орнаментальные и даже пейзажные мотивы, излюбленные графиками «Мира искусства». Фигуры развернуты на нейтральном белом фоне книжной страницы. Чередование иллюстраций, то страничных, то вкомпонованных в текст, продиктовано верным и точным чувством ритма.

Но в 1918 году Лебедев еще не помышлял о создании стройной и последовательной системы книжного оформления. Перед художником стояли другие задачи. Ему еще предстояло пройти суровый искус учения и экспериментирования. Нужно было овладеть современным изобразительным языком, найти свой путь и свое место в русском искусстве. Он на длительный срок оставил работу над детской книгой. Лишь в начале 1920-х годов он вернулся к искусству книги и начал экспериментировать с обычной для него энергией и настойчивостью.

Лебедев не был, конечно, единственным большим художником, искавшим новые пути развития детской книги. К тому же периоду принадлежат экспериментальные работы П. В. Митурича и Л. М. Лисицкого. Несколько ранее, в 1918–1919 годах, в Петрограде работала артель художников «Сегодня», в состав которой входили В. М. Ермолаева, Н. И. Альтман, Ю. П. Анненков, Н. Ф. Лапшин, Е. И. Турова и Н. И. Любавина; они непосредственно примыкали к опытам книжной графики, начатым московскими футуристами перед Первой мировой войной[43]. Но опыты Лебедева пошли дальше исканий его современников — и оказались в итоге неизмеримо более плодотворными.

В 1921 году Лебедев сделал две работы, наметившие два раздельных творческих направления, по которым в дальнейшем развивалась его книжная графика. Годом позднее обе эти работы вышли в свет в издательстве «Эпоха».

^{45. «Приключения Чуч-ло». Обложка. 1921}

Первой из них была цветная литографированная книжка «Приключения Чуч-ло» с текстом, написанным самим художником.

Неуверенные поиски «детской специфики» определили облик и содержание этой маленькой книжки. Текст ее написан как бы от лица ребенка и воссоздает интонацию детской речи. Продолжая традицию футуристических изданий, Лебедев выполнил на литографском камне всю книжку в целом и на страницах текста воспроизвел неправильность и небрежность детского почерка. Во многих иллюстрациях имитированы приемы детского рисунка.

Лебедев пошел здесь по пути, который впоследствии сам осудил. Однако, несмотря на неудачу этой книжки, в ней были качества, нашедшие в дальнейшем плодотворное развитие в лебедевской графике. Лучшие из иллюстраций свободны от подражания, и, таким образом, ошибочный принцип, выбранный художником, не выдержан до конца. Обложка «Приключения Чуч-ло», сцена охоты на бизонов и некоторые другие картинки могут служить примером живописного рисунка, острого и выразительного, в котором сознательно и целеустремленно использованы эстетические возможности, заложенные в технике автолитографии.

Гораздо более значительной оказалась другая работа — рисунки к сказке Р. Киплинга «Слоненок». Критика уже тогда охарактеризовала эту работу как свидетельство глубокого перелома не только в творчестве самого художника, но и во всём современном искусстве книги. Речь шла о том, что смещение графического творческого сознания в новый культурный слой в главных чертах определилось, и было отмечено, что на смену декоративно-графической системе «Мира искусства» пришли заново продуманные принципы искусства книги, базирующиеся на достижениях русской и мировой художественной культуры XX века.