Владимир Лебедев

Нерадовский был прав, сближая Лебедева с Федотовым; их в самом деле многое роднит. Перефразируя слова знаменитого предшественника, советский мастер мог бы сказать о себе, что он «учится жизнью» и «трудится, глядя в оба глаза». Подобно Федотову, он черпал мотивы из окружающей современности, неутомимо и увлеченно наблюдал действительность и вкладывал в творчество силу страстного обличения или взволнованно-лирическую иронию. Но, уступая, быть может, Федотову в непосредственности и свежести чувства, Лебедев нередко превосходил его остротой социальной характеристики и изощренностью художественной формы. Приступая к «НЭПу» и «Любви шпаны», Лебедев уже имел за собой годы экспериментальной работы, которая воспитала его мастерство и высоко подняла уровень профессиональной культуры; именно поэтому рисунки обеих серий отмечены такой вдохновенной свободой и артистизмом исполнения.

«НЭП» и «Любовь шпаны» были начаты почти одновременно, и работа над ними шла параллельно в течение трех лет. Между двумя сериями есть немало общего — настолько, что не всегда бывает легко определить, к которой из них должен быть отнесен тот или иной рисунок. Эволюция художественной манеры Лебедева, активно протекавшая в те годы, одинаково сказалась на обеих сериях. В сущности, художник решал здесь, исходя из разнородного бытового материала, одни и те же изобразительные задачи. Но по эмоциональному содержанию, по методу истолкования и раскрытия образов серии глубоко различны. «Любовь шпаны» подхватывает и развивает тему, оборвавшуюся в последних листах «Панели революции». Герои новой серии — тоже люди «блатного» мира, бездельники, толпящиеся по вечерам в темных подворотнях, бесчинствующие в пивных или, тренькая на гитаре, разгуливающие по улицам и пустырям городских окраин в сопровождении веселых девиц. Иногда они лихо танцуют, иногда бросаются в драку и разбивают фонари, и нередко в руках этих чубатых франтов появляется финский нож. Подобно персонажам «Панели революции», они, конечно, как заметил один из критиков, далеки от того, чтобы быть «образцами человеческого совершенства». Но у них есть молодость и удаль, буйная сила и наивная страстность, юношеский задор и своеобразный лиризм. Художник поэтизирует своих героев, даже любуется ими — не скрывая, впрочем, иронической усмешки, которую вызывают в нем их поступки и переживания.

^{75. Нэпманы. Из серии «НЭП». 1926}

Совсем иначе трактованы персонажи «НЭПа», выходцы из тупого и косного мира стяжательства, где художнику нечем увлечься и нечем залюбоваться. Это враги художника, к ним он полон откровенной ненависти и более всего потому, что в них нет поэзии. Необуржуазия стала объектом лебедевской сатиры еще в серии «Новый быт»; тот же эмоциональный строй усилен и развит в рисунках серии «НЭП».

В течение 1925, а отчасти и 1926 года Лебедев со свойственной ему выдержкой и дисциплинированностью постепенно овладевал новым изобразительным языком, отвечающим эмоциональному содержанию задуманных серий.

^{76. «Посмотри, посмотри». Из серии «НЭП». 1927}

Как уже указывалось, иллюстративно-сюжетные мотивы не играют почти никакой роли в его сатирических рисунках; в них отсутствует драматическое действие, поддающееся пересказу, но зато заострена лаконичная выразительность графической формы. Рисунок представляет собой обычно композицию из двух, реже — из трех фигур, либо идущих, либо поставленных фронтально. Иногда художник изображает своих персонажей со спины, но и тогда рисунки не утрачивают силу социально-психологической характеристики.

^{77. Прохожие. Из серии «НЭП». 1924–1927}