Владимир Ленин — собиратель земель Русских

История России свидетельствует, что союз Власти и Церкви никогда, в сущности, не приносил пользы Церкви и, тем более, религии. Поскольку дореволюционная власть в России, как правило, всегда была реакционной, постольку союз церкви с властью бросал тень на церковь как прислужницу реакционной власти и вызывал в народной среде, в среде интеллигенции особенно, чувство возмущения и протеста. В XIX веке это, в частности, нашло свое наиболее яркое выражение в письмах В.Г. Белинского Н.В. Гоголю: «Вы оскорбили, – писал Белинский Гоголю, – чувство истины, чувство человеческого достоинства». И потому «нельзя молчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность… Вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и соре, – права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здоровым смыслом и справедливостью, и строгое по возможности их исполнение…»

Многие люди эти суждения сегодня отвергнут: Белинский – революционный демократ!

Но вот суждения Г.П. Федотова, уважающего религию и осуждающего большевиков-революционеров XX века. Большевики, считает Г.П. Федотов, по существу были правы, обвиняя духовенство в социальной реакционности. Действительно, «защита существующих форм жизни сделалась составной частью христианской проповеди… В странах монархических учат о божественном происхождении монархии, в республиканских – о библейских корнях народовластия. Почти всюду оправдывают социальное неравенство как порядок, установленный Богом, и проповедуют беднякам покорность судьбе».

Христианин, продолжает Г.П. Федотов, должен стремиться к такому общественному строю, где более всего воплощены справедливость и братские начала жизни, где легче всего борьба со злом и где личность поставлена в наиболее благоприятные условия для своего духовною развития. Критикуя догматы православной церкви, Г.П. Федотов противопоставляет им Евангелие, апеллирующее к братским началам жизни. евангелие, по его мнению, предостерегает от «спиритуалистического» понимания социальной этики. Во-первых, оно указывает, что сострадающая любовь должна быть направлена не только к душе человека, моего «ближнего», но и к его телу, даже прежде всего к его телу… Лишь по отношению к самому себе человек может и должен проявлять аскетическое отрешение… То же требование, обращенное к ближнему, например, требование поста от голодного, отличает жестокость и лицемерие. Противоречием это различие мер оценки кажется лишь с точки зрения аскезы. Но аскеза в христианстве подчинена любви, как основе духовной жизни. В мире любви эта разница мер – для себя и другого – так естественна, что даже не останавливает внимание. Во-вторых, евангелие указывает, что с идеалом братства несовместимо сосуществование резких социальных противоречий богатства и бедности, так как оно свидетельствует о небратском, черством отношении к ближнему.

Очевидно, как фактор самоутверждения, выражения собственной идентичности, как импульс к поиску смысла жизни, как устремленность к справедливости, солидарности и т. п., то есть как «принцип надежды», религия будет «жить», будет играть и личную, и социально объединяющую роль.

И все же, мы согласны с К. Марксом и В.И. Лениным: религия амбивалентна, она может быть конформистской и антиконформистской. Она может вести к смирению, аскетизму, пассивности, к признанию господствующих социальных условий, то есть быть выражением действительного убожества. Но она может быть и протестом против этого действительного убожества. Раннее христианство, Реформация определенно включали в себя борьбу за социальное освобождение. В наше время «теология освобождения» в Латинской Америке безоговорочно рассматривала социальную революцию в качестве задачи христиан. Мартин Лютер Кинг из любви к ближнему также встал на путь борьбы против расизма, других проявлений социальной несправедливости. Так что, бесспорно, религия может способствовать нравственному и духовному возрождению человека, может усилить потенциал протеста против социальной несправедливости. Но правда и то, что в трудные, неустойчивые, переходные, «смутные» времена религиозный «момент» может усиливаться, сопровождаясь ростом псевдорелигиозности, лицемерного, ханжеского обращения к религии, расширением «пространства иррационального» (вера в мессию, спасителя, во всякого рода «оккультные науки», мифы и т. д. – убедительное тому свидетельство). Во всяком случае, в нашей стране сегодня все это – налицо.