Владимир Набоков. Русские романы

Работа над произведением началась с написания IV главы – «Жизни Чернышевского». А точнее, с чтения и собирания для нее материала. На это занятие ушли 1933 и 1934 годы. Всю зиму 1933 года Владимир провалялся в постели с острыми приступами межреберной невралгии. Друзья приносили ему книги из государственной и университетской библиотек.

Приход Гитлера к власти изменил атмосферу и в русской колонии Берлина. Правые русские стали упрекать Набокова за его сотрудничество с евреями, в частности в «Современных записках». В июле 1933 года в Берлине стала выходить газета «Русское слово», основанная как независимая газета русской колонии в Германии, но она «очень рано стала финансироваться ведомством А. Розенберга»[119]. Вера и Владимир Набоковы сделались невольными свидетелями, как 1 апреля 1933 года штурмовики и члены СС громили еврейские предприятия, писали на витринах «Jude» и звезду Давида, маршировали по городу, выкрикивая антисемитские лозунги, громили еврейские магазины, нападали на евреев на улицах. С этого дня постоянно происходили еврейские погромы, избиения, насилие. Доносы на евреев принимали масштабный характер. Фирма, где работала Вера, закрылась. Начался бойкот еврейских магазинов. А в мае стали жечь костры из книг. Летом Набоков написал рассказ «Королек», он был напечатан в конце июля в парижских «Последних новостях». Текст представлял собой бытовую зарисовку, которая отражала новую атмосферу насилия, торжества грубой силы, агрессивности по отношению к выделяющимся из толпы людям в гитлеровской Германии. Главные герои рассказа: два брата – работяги, чья философия сводится к простому идеалу: «Мы устроим мир так: всяк будет потен, и всяк будет сыт…»[120]; «Бездельникам, паразитам и музыкантам вход воспрещен»[121]. Братья замечают, что в их дом вселился новый жилец. И когда он еще только вкатывал свою тележку, «безошибочным своим нюхом они почуяли: этот – не как все»[122]. И стали его травить. И как ни увертывался сосед, братья двигались на него как судьба. И в конце концов убили, думая, что убили поэта. А когда пришла полиция, оказалось, что парень был фальшивомонетчик, королек, из тюрьмы вышел, чтоб деньги рисовать. И тут братья вспомнили, что всучили ему трубку, а он им десятирублевкой заплатил. «Подсунул, надул мошенник!»[123].

Теперь Вера работала гидом с иностранными туристами и переводчицей на конференциях. А Набоков изучал материалы о Чернышевском. Как сообщает Б. Бойд, в январе 1934 года Николай Яковлев прислал Набокову из Риги список дворянских родов, откуда писатель и взял фамилию Чердынцев. Эта версия не исключает, однако, другую, непосредственно связанную с Чернышевским, которая представлена мной в главе «Роман-оборотень», посвященной «Дару».

10 мая 1934 года у Набоковых родился сын. О беременности Веры почти никто не знал. Она скрывала свое положение. Извещены были только Анна Фейгина и Иосиф Гессен. Даже мать Владимира, Елена Ивановна, ничего не знала о предстоящем событии. Родители назвали сына Дмитрием.

«Ты помнишь все наши открытия (предположительно делаемые всеми родителями): идеальную форму младенческих ногтей на миниатюрной руке, которую ты без слов мне показывала у себя на ладони, где она лежала, как отливом оставленная маленькая морская звезда…»[124] – эти строки в автобиографии «Память, говори» звучат в особой тональности нового для писателя чувства – родительской любви. В начале лета 1934 года, работая над текстом о Чернышевском, Набоков вдруг начал новую вещь – «Приглашение на казнь». Он написал ее быстро и потом перерабатывал вплоть до 15 сентября и отослал в «Современные записки».

Подробно роман этот рассмотрен в главе «Эшафот в хрустальном дворце».

В 1934 году доходы Сирина были скудными, но все-таки они были: «Отчаяние» и «Камеру обскура» должны были издавать в Англии, «Камеру обскура» – во Франции и Чехии, «Защиту Лужина» – в Швеции. В начале 1935 года во Франции на французском появился «Соглядатай». Но денег на жизнь катастрофически не хватало. В апреле Иосиф Гессен устроил на квартире литературный вечер Сирина. Пришло более ста человек. И Сирин читал отрывок из завершенного жизнеописания Чернышевского. Зинаида Шаховская пригласила Сирина на литературный вечер в Брюссель, где просила прочитать что-нибудь по-французски. И Владимир за три дня написал свой французский рассказ «Mademoiselle O», который произвел столь сильное впечатление на Жана Полана.

В середине января 1936 года Сирин отправился в Брюссель, где с успехом выступил в ПЕН-клубе, а несколько дней спустя – в Русском еврейском клубе, где читал последние главы из «Приглашения на казнь».