Владимир Ост. Роман

Уроком ситуация с Григорием Владимиру не послужила. Он не стал принципиально менять взаимоотношения и с другими сотрудниками фирмы. Ия Бадякина и некоторые другие пользовались этим вовсю, вели себя с ним запросто, будто он им не более чем приятель, который не имеет ни малейшего морального права критиковать их и, тем паче, наказывать за промахи и откровенное пренебрежение обязанностями. Они отлынивали от дежурств в офисе. Брались только за тех клиентов и те варианты квартир, которые считали выгодными. Затем стали постоянно занижать комиссионные фирмы – под предлогом того, что-де у покупателя не хватает средств и он готов отказаться от сделки, и уж лучше, мол, хоть полтысячи долларов из него выцарапать, чем совсем его потерять.

После одного из подобных случаев Мухин, остававшийся начальником отдела купли-продажи, настоял на разбирательстве, подозревая Ию в сговоре с клиентом. Он привел Бадякину в кабинет Осташова, на глазах которого они затеяли долгую и не вполне корректную дискуссию. Александр Витальевич доказать своих обвинений не сумел (как, впрочем, и Ия не доказала своей правоты), и обессиленный этой затянувшейся руганью Владимир, промолвив что-то о важности доверия в коллективе, отпустил Бадякину с миром, а Мухина попросил больше не устраивать скандалы без повода.

Концовка была такой.

– Короче, Вов, я пошла, а эту муху я б на твоем месте давно уже пришлепнула! – Ия вышла из кабинета и хлопнула дверью.

– Вы слышали, что она сказала? – затараторил Александр Витальевич. – Да она же хамка! И она ворует! Я все равно уверен: она договаривается с клиентами и ворует!

Дверь кабинета резко распахнулась.

– Что ты сказал? – Бадякина (видимо, она намеренно задержалась у двери и подслушала) смотрела на Мухина с яростью. – Значит, ты теперь меня за спиной будешь воровкой называть?! Вот что, Вова дорогой, выбирай: или я, или он!

«Да? – с тоской подумал Владимир. – А кто будет с тобой, с такой хабалкой, контачить? Я что ли? Нет уж, Мухин мне нужен». И он попросил обоих успокоиться и продолжать работу.

В глубине души Осташов вроде бы сознавал, что так действовать, или лучше сказать, бездействовать, не годится, что подчиненные садятся ему на шею, и если так и дальше пойдет, то вскоре придется забыть о какой бы то ни было дисциплине. Но отстаивать свои интересы ему было неловко, он считал, что люди сами должны понимать, как они должны трудиться и общаться с начальником, пусть и нежданно выскочившим из их рядов.

Впрочем, некоторые из сотрудников и впрямь работали на совесть и соблюдали субординацию. А наиболее результативные маклеры (они, во главе с их негласным лидером вечно хмурым Битуевым, очень скоро стали держаться в коллективе обособленной группой) и вовсе взяли за правило разговаривать с Осташовым не иначе, как в высшей степени почтительно, с подчеркнутым уважением, но одновременно и предельно деловито, сухо, даже холодно.

И это при том что Владимир, так ему казалось, должен был стать им опорой и чуть ли не другом после того, как своим приказом беспрецедентно увеличил долю маклеров, получаемую ими из чистой прибыли, – 50 процентов со сделки. Мухин противился нововведению, как мог, написал докладную записку владелице фирмы, но Галина Сергеевна полностью доверила ведение дел Осташову, и отмахнулась от Александра Витальевича, считая, что он просто не может спокойно выносить, что подчиненный в одночасье обошел его и стал гендиректором.

Весомо увеличив заинтересованность сотрудников, Осташов почел это главным и единственным, что, по его мнению, требовалось сделать для успешной деятельности фирмы, и решил, что такой смазки достаточно, чтобы механизм работал бесперебойно и с нарастающими оборотами. Каждодневные заботы и волнения Владимир спихнул на Мухина, а сам стал запираться в кабинете и, глядя в окно, предаваться тоске по утерянной любви. А нередко и вообще не приходил в офис – тосковал дома, или бесцельно шатался по центру города.

Между тем, обороты фирмы постепенно убавлялись. Лодыри жили припеваючи, получая крупный куш с каждой сделки, и совершенно обленились, а те, что и раньше хотели и умели трудиться, не могли прыгнуть выше собственной головы и уже не обеспечивали прежней прибыли – все по той же причине: потому что фирма возвращала им половину заработанного.

Кончилось эта история плачевно. В мае, ярким, но прохладным днем, группа сотрудников во главе с Битуевым явилась в кабинет Осташова с требованием: немедленно повысить их проценты со сделок до 80 – либо они покидают фирму. Это был ультиматум. Причем ультиматум, как очень быстро выяснилось, рассчитанный на отказ со стороны Осташова. Владимир растерялся и обещал подумать. Но думать было поздно, через десять минут, в течение которых он пытался осознать происходящее с призванным на подмогу Мухиным, секретарша Екатерина, посланная за Битуевым, чтобы тот объяснил мотивы демарша, вернулась с известием, что все бунтари уже покинули офис, оставив заявления об увольнении по собственному желанию…