Владимир Ост. Роман

Поравнявшись с малюсеньким магазином, который назывался «Как в Париже», Владимир задержался. По сравнению с прошлым годом здесь кое-что изменилось. Витрина предлагала пиджак, но не синий с желтыми пуговицами, а малиновый, с черными. Не остались прежними и цены. Внизу витрины, на специальном постаментике, находилась табличка, на которой было написано: «Скидки», а рядом с крест-накрест перечеркнутой цифрой «1500» стояла вторая: «500».

– Надеюсь, цены в долларах? – буркнул себе под нос Осташов, припомнив неприветливую девушку-продавщицу, которая прошлой весной, стоя в дверях магазинчика, обдала его презрительно-ледяным взглядом.

Он вошел внутрь.

Вот и девушка. Несомненно, та самая. И было ясно, что она его не вспомнила. Теперь она смотрела на Владимира совсем по-другому, ее лицо выражало заинтересованность, граничащую с подобострастием. И это ему польстило. Что ж, похоже, он изменился, стал выглядеть в глазах людей другим – более уверенным, крепко стоящим на земле, знающим себе цену.

– Мне бы пиджачок, – процедил Осташов. – Который на витрине.

– Да-да, конечно, у нас есть ваш размер, – девушка засуетилась. – Пятидесятый, правильно?

– Да, полтинник, – Владимир степенно прошел к большому зеркалу, поставил на пол мольберт и снял свой новый, с месяц назад приобретенный, дорогой светлый пиджак, который с почтением приняла из его руки тут же подскочившая другая продавщица. А первая девушка тем временем уже расправила за его спиной пиджак малинового цвета (с малиновым же, чуть более светлого оттенка, подбоем).

Она слегка встряхнула пиджак, чем вызвала у Осташова, глядящего на нее в зеркало, ассоциацию с тореадором. Он сложил пальцы вместе и отставил прямые руки назад – словно склонившийся бык свои рога на тореадора направил, а затем, чуть улыбнувшись сам себе по поводу этой никому не видимой игры в корриду, пару раз чиркнул по полу каблуком, дабы сделаться еще более убедительным в роли быка. Девица-«тореро» ловким движением надела на него пиджак и, вскинув ресницы, глянула в зеркало. Глянула не на то, как сидит пиджак, а прямо в глаза Владимиру – явно с намерением сразить наповал.

По каким-то еле уловимым приметам Осташов определил, что ее взгляд, такой загадочный и зазывный, был домашней заготовкой. «Ты промазала», – подумал он, безжалостно плеснув в ответ холод своего взгляда.

Продавщица слегка смутилась.

– Как по вас шито! Очень, очень подходит! – восхищалась между тем вторая девушка.

– Да, – констатирующим тоном отрезал Владимир, – подходит. Вы доллары принимаете? – он сунул руку в карман, где были деньги, которые ему выдала напоследок Галина, и расплатился.

– Нет, вы лучше мой запакуйте, а этот пусть на мне останется, – сказал Осташов «матадорше», собиравшейся помочь ему снять новую вещь.

«Ну вот все руки заняты, теперь еще и сверток надо тащить, – подумал Владимир, покидая магазин. – На кой хрен я купил этот алый парус? Его бы надо было нацепить, когда я еще только стал гендиректором, тогда бы он был в тему. Да и вообще, в наше время это такая мещанская пошлость – малиновый пиджак! Все „крутые пацаны“ такие пиджаки носят. Господи, я ведь ни за что не хотел покупать такой пиджак себе! Да-а, я, наверно, все-таки идиот».

Вслед за магазинчиком на его пути попалась забегаловка под названием «Рюмочная», у входа в которую терлось пьяное отребье. Пропойц было трое. Один из них, в грязном до неопределимости цвета, сильно измятом пиджаке советского покроя, хрипел, отталкивая двух других:

– Не получите никаких денег, козлы! Я вам не фуфел какой-нибудь – деньги отдавать. Я вот этими пальцами микроны на токарном станке ловил. На мне весь завод держался!

Собутыльники тянули его за полы пиджака в разные стороны, стараясь одновременно обшарить пиджачные карманы.

«О, и эти ханыги тут! Как будто не год прошел, а минута», – подумал Осташов.

В этот момент пиджак ловца микронов с треском разошелся по шву спины до самого воротника, и пьянице, который держался за правую полу, удалось наконец сунуть руку в его карман и вытянуть оттуда мятые купюры. Он показал добычу своему союзнику, после чего оба бросились наутек. Бывший токарь не кинулся вдогонку, видимо, не было сил. Он снял разодранный пиджак, осмотрел его и пригорюнился. На глазах алкоголика блеснули слезы.

Владимир поставил свою поклажу – сверток со светлым пиджаком и мольберт – на асфальт, снял малиновый пиджак, накинул его на плечи неудачнику и, похлопав обомлевшего мужчину меж лопаток, кивнул ему, мол, не стоит благодарности. Затем разодрал сверток, надел свой прежний пиджак, бросил ком оберточной бумаги в урну, и двинулся дальше – вновь лишь с мольбертом на плече.

После «Рюмочной» Осташов миновал помпезный, весь из черного мрамора и позолоты подъезд банка «Дворянинъ».

За стеклом двери висела табличка «Закрыто», сама дверь была опечатана полоской белой бумаги с печатями. Осташов заглянул внутрь – в зале банка было совершенно пусто. Владимир тут же вспомнил, что, по слухам, циркулировавшим в «Граунд+», этот банк принадлежал бандиту, который оказывал поддержку владелице фирмы Галине.