Владимир Высоцкий

«Не бросать», «Не топтать» —
Это можно понять!
Или, там, «Не сорить», —
Это что говорить!

«Без звонка не входить» —

Хорошо, так и быть, —
Я нормальные не
Уважаю вполне.

Но когда это не —

Приносить-распивать, —
Это не не по мне —
Не могу принимать!

Вот мы делаем вид

За проклятым «козлом»:
Друг костяшкой стучит —
Мол, играем, — не пьем.

А красиво ль — втроем

Разливать под столом?
Или лучше — втроем
Лезть с бутылкою в дом?

Ну а дома жена—

Не стоит на ногах, —
И не знает она
О подкожных деньгах.

Если с ночи — молчи,

Не шуми, не греми,
Не кричи, не стучи.
Пригляди за детьми!..

Где уж тут пировать:

По стакану — и в путь, —
А начнешь шуровать —
Разобьешь что-нибудь.

И соседка опять —

«Алкоголик!» — орет, —
А начнешь возражать —
Участковый придет.

Он, пострел, все успел —

Вон составится акт:
Нецензурно, мол, пел,
Так и так, так и так;

Съел кастрюлю с гусем,

У соседки лег спать, —
И еще — то да сё, —
Набежит суток пять.

Так и может все быть —

Если расшифровать
Это «Не приносить».
Это «Не распивать».

Я встаю ровно в шесть —

Это надо учесть, —
До без четверти пять
У станка мне стоять.

Засосу я кваску

Иногда в перерыв —
И обратно к станку,
Даже не покурив.

И точу я в тоске

Шпинделя да фрезы, —
Ну а на языке —
Вкус соленой слезы.

Покурить, например…

Но нельзя прерывать, —
И мелькает в уме
Моя бедная «мать».

Дома я свежий лук

На закуску крошу,
Забываюсь — и вслух
Это произношу.

И глядит мне сосед —

И его ребятня —
Укоризненно вслед.
Осуждая меня.

<Между 1970 и 1978>

* * *

В Азии, в Европе ли
Родился озноб —
Только даже в опере
Кашляют взахлеб.

Не поймешь, откуда дрожь — страх ли это,

грипп ли:
Духовые дуют врозь, струнные — урчат.
Дирижера — кашель бьет, тенора — охрипли.
Баритоны — запили, <и> басы — молчат.

Раньше было в опере

Складно, по уму, —
И хоть хору хлопали —
А теперь кому?!

Не берет верхних нот и сопрано-меццо,

У колоратурного не бельканто — бред, —
Цены резко снизились — до рубля за место, —
Словом, все понизилось и сошло на нет.

Сквозняками в опере

Дует, валит с ног.
Как во чистом во поле
Ветер-ветерок.

Партии проиграны, песенки отпеты.

Партитура съежилась, <и> софит погас,
Развалились арии, разошлись дуэты,
Баритон — без бархата, без металла — бас.

Что ни делай — всё старо, —

Гулок зал и пуст.
Тенорово серебро
Вытекло из уст.

Тенор в арье Ленского заорал: «Полундра!» —

Буйное похмелье ли, просто ли заскок?
Дирижера Вилькина мрачный бас-профундо
Чуть едва не до смерти струнами засек.

<До 1978>

* * *