Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Буквально на следующий день после его отъезда в молодежном клубе телефон начал работать не переставая — все требовали Вы­соцкого. Звонили комсомольцы и не комсомольцы, звонили с заво­дов, из школ и учреждений. Приходили целые делегации, шли те­леграммы и письма... По подсчетам организаторов, всего поступи­ло около 40 ООО заявок. Молодежный клуб принял решение: еще раз ехать к Высоцкому и просить его снова выступить в Куйбышеве.

Со стороны партийных «блюстителей нравственности» была по­пытка запретить выступления Высоцкого. Однако энтузиасты, по­клонники поэта и, в особенности, члены ГМК-62 дошли до первого секретаря обкома В.Орлова, пытаясь доказать, что творчество Вы­соцкого не окажет вредного воздействия на неокрепшие умы моло­дежи. Среди энтузиастов-организаторов этих концертов был предсе­датель дискуссионного клуба «Колокол» Константин Титов, который через тридцать лет станет губернатором Самарской области.

Специально к концертам были выпущены и расклеены по все­му городу афиши. Это была первая в жизни Высоцкого персональ­ная афиша с фотографией, снятой во время майских выступлений.

Чтобы не сорвались тщательно и с большими препятствиями подготовленные выступления, 27 ноября в Москву выезжает один из организаторов концертов — Всеволод Ханчин. 29 ноября на фир­менном поезде «Южный Урал» Высоцкий вновь приезжает в Куй­бышев. На этот раз, чтобы хоть частично удовлетворить желание видеть живого Высоцкого, решили провести два концерта в только что построенном Дворце спорта, рассчитанном на 5000 мест, и 30 ноября концерт в актовом зале Политехнического института. Было продано 10 тысяч билетов на два концерта. 200 билетов выкупил об­ком партии. На эти концерты приехали также из Казани, Ульянов­ска, Пензы, Оренбурга, Куйбышевской области...

Из рассказа зрителя Г.Внукова: «...приблизительно с обеда к Дворцу спорта стали собираться толпы людей. К 16 часам их ко­личество достигло громадных размеров. В 17 часов к входу не про­толкнуться. Началась давка. Контролеры были явно не готовы к это­му. Два милиционера, придавленные толпой, махнули рукой на свои обязанности. Столпотворение!.. В зале сидели на ступеньках лест­ниц, на перилах, на каждом стуле по два человека. Короче, вместо пяти тысяч человек, в зал набилось порядка десяти тысяч, а воз­можно, и все пятнадцать.

Постепенно шум стих, ждали Высоцкого. И он вышел. Вышел в срок. Вышел тихо. Вышел... и опешил, постоял с минуту, посмот­рел на зал, помахал рукой, призывая к полной тишине, и сказал: (Я потом, через два часа, видел этот зал из-за кулис. Видел эту массу народа, эти обезличенные лица — действительно страшнова­то. А каково выступать? Но Высоцкий справился.) И потом Володя запел, запел свои песни, которые мы ждали...»

Оба концерта записывал за сценой радист, но записи были по­теряны вскоре после концертов. Но в ночь с 29 на 30 ноября А.щербак, у которого Высоцкий остановился, организовал у себя дома кон­церт. Была сделана запись на редкий и качественный по тому време­ни магнитофон «Грюндиг». Записи сохранились, и 2002 году выйдет компакт-диск «Владимир Высоцкий», воссозданный по ним.

30 ноября в 12 часов — концерт в Политехническом институ­те, затем самолет в Москву, потому что вечером того же дня был спектакль.

Куйбышевские выступления имели последствия как для орга­низаторов, так и для самого артиста. Министр культуры Е.Фурцева на Пленуме ЦК поносила обком комсомола за то, что «допустили» Высоцкого, а у Высоцкого ушла боязнь огромного зрительского про­странства, он почувствовал власть над многотысячной аудиторией.

В декабре у Высоцкого еще одна неудача в кино. Вместе с О.Да­лем и И.Саввиной он пробуется в фильме-сказке Виктора Титова «Солдат и царица».

Из воспоминаний В.Титова: «Володя, снимаясь на пробах в роли Дурака, придумал изумительный грим. Это незабываемо. Кон­цепция этой роли в фильме заключалась в том, что Дурак не видит насилия. Вернее, не хочет его видеть. А как это может быть, если насилие происходит наяву. Поэтому он придумал себе потрясаю­щую маску. Он попросил нашего гримера нарисовать на веках гла­за, свои собственные глаза, со зрачками точно такого же зеленова­того цвета.

Когда Высоцкий закрывал глаза, то получалось, что они откры­ты. Такой по-идиотски чудесный прием. Получался глубокий фи­лософский образ. Можно сказать, что в мировом лицедействе роль шута была одна из самых древних и величайших тем. И все-таки он нашел свое решение! Поразительно. Я нигде не встречал подобного приема. Он предложил, а я ухватился за эту идею. Потрясающе!»