Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

«Марина Влади (в телеинтервью): „У нас даже разговора не было об этом. Володя не смог бы жить незаметной маленькой жизнью (в Париже. — В.П.)… Он должен был жить в России, среди русских, питаться живым словом“. В книге „Владимир, или Прерванный полет“ Марина приводит (по памяти) отрывок из интервью В.В. в США (программа „Шестьдесят минут“ телекомпании Си-би-эс): „Уехать из России? Зачем? Я — не диссидент, я — артист… Я работаю со словом, мне необходимы мои корни. Я — поэт. Без России я — ничто“.»

«Говорил на эту тему В.В. и с Василием Аксеновым: „Он ко мне с Мариной приехал в Переделкино специально посоветоваться: — Как ты думаешь, стоит ли мне уезжать на Запад? Я здесь больше не могу — задыхаюсь“.

Володя еще связывал свои запои с пребыванием на Родине, наивно полагая, что там этого не будет. Во всяком случае, у него было ощущение недостатка кислорода. Он говорил, что, может быть, откроет русский артистический клуб в Нью-Йорке — именно в Нью-Йорке, а не в Париже. Насколько помню, я Володю активно отговаривал. Это было бы, как если бы Гагарин решил остаться на Западе или космонавт Леонов перелез из „Союза“ в „Аполлон“ и сказал: „Прошу политического убежища“.»

* * *

Высоцкий до последних своих дней никак не мог определиться, с кем он — с Советами или с США. Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа»):

«19 июля — открытие Олимпиады. Еще зимой Высоцкий говорит, что к Олимпиаде надо бы написать несколько спортивных песен. Обижается, что его не пригласили ни на одно официальное олимпийское мероприятие…»

Марк Дейч (всё там же) об антисоветскости Высоцкого:

«И уж никак не шла ему тогда роль гонимого борца и правдолюбца. На нем она — будто с чужого плеча.»

«Кое-какая критика, конечно, в его песнях присутствует, но больше так, по мелочи. И все намеками да аллегориями: козлы разные с медведями и жирафы с попугаями. И мы, слыша в этих иносказаниях то, что нам хочется слышать, бешено аплодируем и восхищаемся смелостью автора. А восхищаться нечем. Смелость Высоцкого была строго дозирована, и существующего у нас порядка вещей практически не затрагивала.»