Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

Идеологически он был РУССКИМ и СОВЕТСКИМ — в положительном смысле этих слов, то есть первого — с оттенками патриотизма и удали, второго — с оттенками народности и фрондерства.

Его жизнь — это история медленного непроизвольного подавления и уничтожения выдающейся личности деградирующей социальной системой. Дурные качества, которыми он под конец стал отличаться, были в основном следствием условий, в которых он существовал (а отчасти — следствием дурного влияния приятелей). Он был в некотором смысле ИСКАЛЕЧЕННЫМ, так что его уж никак нельзя назвать образцом. Он не сжился с „системой“, и она его сжила со света.

Впрочем, сказать, что Высоцкого уничтожила „система“, — это поверхностно и однобоко: уничтожили, скорее, те, кто наливали ему водку; кто доставали ему наркотики; кто на нем зарабатывали; кто поощряли в нём, скажем мягко, недовольство отдельными сторонами существовавшего общественного строя. В общем, либеральная московская шушера. А после его смерти они еще заработали кое-что на воспоминаниях о нем.

Он был хорош во времена, когда надо было грызть именно ту „систему“ — претенциозную, но с большими недостатками. А кем бы он был теперь? Его характер не ложится на нынешнюю подленькую эпошку, но ведь она бы переделала его под себя, а потом бы и уничтожила — доступностью разрушительных соблазнов. Ведь в любом человеке есть в потенциале очень разное, а проявляется в основном то, к чему располагают условия. Ну и к чему хорошему может подталкивать людей нынешняя эпошка?

Кстати, сегодня Высоцкий сам — повод для ностальгии по ТОМУ времени — и немного даже по той „системе“.

В конструктивном отношении он слаб. Его „спортивные“ песни качественны, но вредны. То же можно сказать о его „альпинистских“ песнях. Его „нравственный заряд“ расплывчат и уже неактуален. Его знаменитое „но мы выбираем трудный путь — опасный, как военная тропа“ мешает моей борьбе с абсурдизмом и трудоголизмом.

Сражаясь с собой за Высоцкого, я даже предположил, что, может быть, дело не в нем, а всего лишь в том, что „подрывные“ возможности стихов и песен шире их созидательных возможностей. Но ведь получались же у некоторых и очень сильные „созидательные“ песни: „Нам нет преград“, „Не кочегары мы, не плотники“ и др.